"Москва" над Берлином - Борис Николаевич Масленников

в руках которого красовалась ракетница, — по зеленой ракете. Выруливание и взлет в установленном порядке по моей команде с КП. Круг сбора группы — левый. Набор высоты — при сборе и полете по маршруту.　

Вперед вышел Калиниченко. Скомандовал:　

— По самолетам!　

На нашей стоянке техники, механики и мотористы деловито наводили порядок вокруг уже готовой к вылету «пятерки» — в кабинах самолета, после того, как подвешены бомбы и проведена его предполетная подготовка летным экипажем, никто, кроме этого экипажа, не имел права находиться. Таков боевой закон авиации.　

Неторопливые движения наших «технарей» не могли скрыть их обеспокоенность предстоящим вылетом. И этим, и любым другим. Конечно, и тем, как покажет себя в полете самолет — они же его готовили. Но главное — все ли обойдется благополучно с их товарищами, друзьями боевыми — летным экипажем, как обходилось раньше, при предыдущих вылетах.　

…Бывают люди везучие, у которых все получается, все выходит так, как надо. Бывают и невезучие — у них, как бы они ни старались, обязательно что-нибудь да не выйдет, не получится. Вася Рухлов — наш верный техник, числился везучим. Для какого бы летного экипажа ни готовил он самолет, каким бы сложным ни было боевое задание, всегда боевые вылеты заканчивались без больших неприятностей. Но сам Вася каждый вылет подготовленного под его бдительным руководством самолета, судьбу боевого задания и экипажа, выполняющего это задание, глубоко и тяжко переживал. Не отрывал взгляда от своего самолета и тогда, когда он, самолет, выруливал. И когда этот самолет взлетал и скрывался вместе с другими самолетами полка в бесконечной и не совсем понятной ему, Рухлову, таинственно-тревожной голубой дали. И почти бесцельно пересекая в разных направлениях осиротевшую стоянку своего самолета, показывая вид, что он чем-то занят — все у него валилось из рук, когда экипаж находился в боевом полете, — не отвечая ни на какие вопросы, он часто-часто просматривал небосклон в том направлении, откуда должны были появиться возвращающиеся с задания самолеты, в том числе и его, Рухлова, самолет, его, Рухлова, экипаж.　

И не было для него большего счастья, чем увидеть среди появившихся в небе полковых девяток свой самолет, встретить своих «летунов», первым поздравить их с удачно выполненным боевым заданием, с напускным спокойствием поинтересоваться, как вел себя в полете самолет, заранее зная обычный ответ: «нормально, спасибо, все было хорошо».　

Его «везучесть» некоторым образом отражалась и на нас: мы не позволяли себе даже подумать, что с нами в полете может что-то случиться. Впрочем, каждый летный экипаж перед боевым вылетом, вероятно, размышлял примерно таким же образом.　

Когда мы подошли к самолету, Вася Рухлов и все его немногочисленные помощники обратили внимание только на нас: что сейчас последует — срочный вылет, его задержка, а может быть «отбой», чем помочь своим товарищам перед предстоящим им опасным делом — может, даже напутственным словом — «на счастье». На написанный на Васином лице немой вопрос Иван коротко ответил:　

— Готовь машину к запуску!　

Затем медленно обошел самолет. Посмотрел, сняты ли струбцинки с рулей высоты и поворота, элеронов, все ли лючки закрыты. Постучал зачем-то — больше по привычке — каблуками по пневматикам шасси. У задней кабины, где воздушные стрелок-радист и стрелок, помогая друг другу, надевали парашюты, заметил Леше Тихонову:　

— Подвижной-то козырек фонаря оставь на земле на всякий случай — легче будет выбираться, если потребуется.　

— Конечно, оставлю, — ответил Леша, — только, командир, никакого такого случая у нас быть не должно…　

…Мы — на своих местах. Лямки парашютов плотно обхватывают наши тела. Шлемофоны — шлемы с наушниками и ларингофонами — подключены к СПУ в положении «внутренняя связь». Короткий доклад каждого Ивану: «стрелок-радист и стрелок — готовы», «штурман — готов».　

— Порядок! — подытожил Иван. — Ждать команды!　

А вот и она, команда, — зеленая ракета. Вася Рухлов, стоя на стремянке и перегнувшись через борт кабины, помогает Ивану запустить двигатели, еще раз убеждается в их нормальной работе в различных режимах. Иван переводит работу двигателей на малые обороты.　

Рухлов в последний раз придирчиво осмотрел показания приборов, контролирующих работу двигателей, — все нормально, все, как надо; похлопал по плечу Ивана, потом меня, произнес традиционно напутственные слова, хотя в реве двигателей их традиционно не было слышно. С земли окинул весь самолет внимательным взглядом: вроде все в порядке.　

Мы, переключив СПУ в положение «командная радиостанция», напряженно слушаем эфир, ждем команду на выруливание.　

И эта команда поступила: «Лебедь-271», — это позывной Бабурова, — выруливание разрешаю!»　

Выруливают и следуют мимо нас самолеты Бабурова и, с некоторым опозданием, Первушина. Около своей стоянки между ними вклинивается «одиннадцатая» Игонина. Мы внимательно следим: дистанции между рулящими самолетами десять — пятнадцать метров, нам на старте надо быть восьмыми, а со стоянки выруливать вслед за Семеновым. Так, так. Видим, как последовательно выруливают самолеты Коли Зинакова, Осипова Ивана. Уже и Семенов вырулил. Выждем немного — вперед же самолет Жукова надо пропустить. Так. Все. Наша очередь. По знаку Ивана — руки вверх, ладони — в стороны, — Вася Рухлов, не доверяя никому, всегда только сам, убирает стояночные колодки из-под колес шасси. Самолет начинает плавное движение со стоянки, а затем, после крутого разворота на 90° влево — по рулежной дорожке. К старту подруливаем вплотную за самолетом ведущего звена Жукова.　

Наблюдаем за взлетающими самолетами: красиво взлетают! Вот и Жуков пошел на взлет. Небольшими поворотами Иван ставит нашу «пятерку» на взлетный курс сектора газа и штурвал — полностью вперед. Самолет, содрогаясь от сотрясающего грохота двигателей, удерживается только на тормозах. В момент отрыва от земли самолета Жукова Иван, мягко отпуская тормоза, заставляет «пятерку», стремительно увеличивая скорость, взлететь.　

Действия Ивана направлены на одно: быстрее занять свое место в звене. Мое дело — следить за впереди идущими самолетами, включить механизм времени полета часов АЧХО и вовремя, после набора самолетом пятнадцати-двадцати метров высоты, убрать шасси.　

Все мы делаем как положено. Все у нас получается. К первому развороту мы уже «впритирку» идем справа от самолета Жукова. Ко второму — наше левое звено встало на свое место в девятке Бабурова. Сбор эскадрильи закончен.　

Вторая эскадрилья к четвертому развороту также собралась и встала в кильватер нашей: полковая группа в боевой порядок собрана.　

Идем по маршруту. Хорошо идем. Высота — 5000 метров. Скорость — 400 километров в час. По прибору. Истинная скорость — почти на сотню километров больше. Пролетаемая местность — знакома, неоднократно в этом направлении летать приходилось, наносить бомбовые удары по Кенигсбергу, Хайлигенбайлю и другим объектам противника, расположенным в полосе действий нашей воздушной армии.