Че Гевара: человек, герой, легенда - Тимур Федорович Дмитричев

и непринужденно. Через несколько минут я уже полностью расслабился. Очередь продвигалась очень медленно, а мы продолжали дружескую беседу, и я даже забыл, что из-за Че я поневоле оказался в центре внимания стольких людей, которые, видя меня общающимся с Команданте, пытались понять, кто же в ООН мог его так хорошо знать и так запросто с ним разговаривать. Некоторые из моих коллег и знакомых по работе, оказавшиеся среди присутствующих в толпе, потом рассказывали мне, что они слышали обо мне самые невероятные версии.

В ответ на расспросы Че я коротко рассказал ему о том, где я был и чем занимался после отъезда с Кубы, что делал в Нью-Йорке и как оказался в кафетерии ООН. Где-то в этом месте нашей беседы мы подошли к прилавку раздачи блюд, и, пока мы их выбирали, Команданте спросил меня, с кем я обедаю. Узнав, что я один, он предложил сесть вместе за стол. Поскольку кафетерий был буквально заполнен людьми, а частично это было из-за присутствия в нем Че Гевары, нам с ним с подносами в руках пришлось походить по огромному залу в поисках свободного стола. Наконец стол был найден, но оказался неубранным, и нам пришлось постоять еще пару минут.

Расположившись за столом, мы продолжили наш разговор о положении на Кубе, о делах Хусеплана, а также о тех людях в Гаване, которых я знал и которые были известны ему. Со времени моего отъезда с острова я продолжал довольно внимательно следить за его жизнью и за событиями вокруг него, регулярно читая кубинскую прессу. Эта моя относительная осведомленность делала нашу беседу с Че более осмысленной. В свою очередь, Че Гевара задавал мне много вопросов относительно ООН и политической ситуации в этой Организации. Он ни разу не упомянул о своем утреннем выступлении на Генеральной Ассамблее и не спрашивал о возможных суждениях, которые оно вызвало.

Закончив есть основные блюда, мы перешли к кофе. После первого же глотка Че поставил свою чашку на стол и, говоря, что местный кофе оставляет желать лучшего, вынул из кармана две длинные кубинские сигары. Одну из них он предложил мне, а вторую я прикурил ему своей зажигалкой. В то время курить в ООН разрешалось практически повсюду, и кафетерий был переполнен клубами дыма. Мы только начали раскуривать свои сигары, как к Че подошел один из его кубинских охранников и, извинившись за прерывание разговора, напомнил Команданте о том, что они должны будут покинуть кафетерий минут через 5–7.

Че поблагодарил своего охранника за напоминание о его деловом расписании и, продолжая беседу, сменил тему разговора, спросив меня о моей жене и есть ли у нас теперь дети. Когда я сказал, что у нас родился ребенок, Команданте с легким смехом быстро добавил: «Если это мальчик, и у вас здесь с собой есть его фотография, то я ее для него подпишу».

От людей на Кубе я неоднократно слышал, что Че очень неохотно давал автографы, и был очень обрадован его любезным предложением еще и потому, что, к счастью, у меня в бумажнике оказалась фотокарточка моего сына Андрея, которую я почти всегда носил с собой. Вынув фотографию, я передал ее Че, который внимательно рассмотрел ее, спросил меня о возрасте моего сына (ему на тот момент было всего 11 месяцев), похвалил его внешний вид и затем попросил сказать, как пишется имя Андрей по-испански. Потом он перевернул фото обратной стороной и написал своей ручкой: «Андрею с приветствиями от Че».

Я поблагодарил Команданте за его памятный сувенир и, в свою очередь, поинтересовался его женой и детьми. Он сказал, что у них все хорошо и что мне следует снова побывать на Кубе, когда представится возможность. В этот момент охранник Команданте вновь подошел к нашему столу и сказал ему, что им нужно уходить. Мы начали продвигаться к выходу из кафетерия, где еще оставалось много желающих посмотреть на Че Гевару. По пути к эскалатору, бежавшему вниз, Че сказал мне, что сейчас он ехал в советское представительство на встречу с министром иностранных дел СССР Андреем Громыко и что через несколько дней он прямо из Нью-Йорка выезжал с государственным визитом в Алжир. Мы тепло пожали друг другу руки, пожелали всего наилучшего и попрощались. В окружении своих кубинских и американских охранников Че Гевара ступил на лестницу эскалатора и поехал вниз, помахивая мне рукой до того момента, как вся группа скрылась под навесом следующего этажа.

После его ухода толпы людей начали таять на глазах, а я направился к лифтам в свой офис, с трудом веря в реальность того, что неожиданно произошло со мной в кафетерии ООН. Это была моя последняя встреча с легендарным Команданте…

Осенью 1957 года боевые действия приобретают для повстанцев сложный оборот. 29 ноября правительственные войска совершают мощное неожиданное нападение на отряд Че Гевары. Среди двух погибших оказывается и командир взвода Сиро Редондо. Сам Команданте получает ранение в ногу. Со времени высадки на Кубе это было его второе боевое ранение. Ранеными оказались еще шестеро его людей. База колонны подверглась полному разрушению, и ее пришлось передислоцировать на новое место. Благодаря быстрым организационным действиям командира жизнь повстанцев на новой базе наладилась довольно быстро. Снова строятся элементы необходимой для людей инфраструктуры. В феврале 1958 года Че создает подпольную радиостанцию «Радио повстанцев»[12], которое сообщает народу Кубы сведения о проводимой партизанами борьбе и одновременно служит средством связи между различными боевыми колоннами, рассредоточенными в разных местах. Любопытно отметить, что та радиостанция и сегодня продолжает свою работу.

Новые серьезные испытания

Меня не заботит, если я погибну, когда кто-то другой поднимет мое оружие и будет продолжать стрелять.

Э. Че Гевара

В феврале 1958 года войска Батисты вылавливают 23 членов «Движения 26 июля» и зверски расстреливают их на первых подступах к горам Сьерра-Маэстра, инсценируя этим грязным преступлением якобы достигнутую победу над отрядом повстанцев. Бесстыдная циничная акция Батисты быстро становится известной и вызывает широкий скандал для его правительства. Через несколько дней партизаны отвечают на это преступление своим нападением на казармы в Пино-дель-Агуа. В ходе этой ожесточенной операции обе стороны несут некоторые потери, но атака герилльерос смело подтверждает, что их борьба продолжается.

Более того, 27 февраля Фидель Кастро расширяет партизанскую войну путем создания еще трех боевых колонн. Их командирами становятся Хуан Алмейда, Рауль Кастро и Камило Сьенфуэгос, которые получают звание команданте. Алмейда со своим отрядом отвечает