Профессор Амлетссон - Адель Гельт

- Мы разве не сразу на место? - удивился инженер. - Мне писали, что... В общем отличные условия, почти как в гостинице второй категории, - и, заметив мой слегка недоумевающий взгляд, товарищ Хьюстон пояснил - это как четыре звезды в Хилтоне.

- Прилично! - я присвистнул бы, но кинокефалам довольно тяжело дается свист, анатомия, знаете ли. - Четыре звезды… В таком номере я жил всего один раз, когда принц Монако, известный околонаучный сумасброд, организовал у себя в княжестве конференцию по вопросам глобального потепления… Номер был роскошный, конференция — так себе, так что эта ваша вторая советская категория должна быть очень неплоха.

Девушка Анна Стогова вздохнула: тяжело, и, как будто, напоказ. Я вдруг понял, что ритуальные пляски двоих взрослых кобелей стали заметны… И успели изрядно утомить сопровождающую — то ли, по-прежнему, мою, то ли уже нашу.

- Перед тем, как отправиться на место, - пояснила она, - вам, уважаемые товарищ и господин, требуется ознакомиться с официальными документами, а также подписать некоторые из них. Еще нужно обязательно встретиться с начальником проекта, Егором Петровичем Бабаевым — он уже немолод и редко сам выезжает на раскопки, предпочитая квартировать в городе. Приобрести, за счет работодателя, разумеется, некоторое снаряжение и спецодежду. На все это отводится четыре рабочих дня.

- Логично, - согласился я. Американец просто кивнул, принимая ту же точку зрения.

- Тогда идемте! - заявила, вставая, девушка Анна. - Машина уже ждет.

Что такое «машина», я догадался сразу: все-таки, применение одинаковых латинских и греческих корней во всех странах герметической традиции, здорово облегчает межкультурное общение.

Это действительно оказался эсомобиль: неожиданно габаритный, размером точь-в-точь, как университетский максивэн — иногда, когда одному профессору лень пройти пару миль пешком, он дожидается служебной развозки.

Так вот, в привычный университетский транспорт свободно влезает пятнадцать взрослых мужчин, в представленном же монстре советской эсомобильной промышленности мы должны были ехать вчетвером! Ну, или втроем, если среди несомненных и многочисленных достоинств девушки Анны вдруг обнаружилось бы умение ловко крутить баранку.

Внутри машина оказалась еще больше, чем представлялась снаружи. Это утверждение в равной степени можно отнести и к салону, и к отсеку для вещей: моя поклажа, два чемодана, саквояж и портплед, заняли от силы десятую часть багажного отделения — я сам их размещал, и сумел оценить объем пустого пространства. Советский американец, кстати, оставил багаж при себе, в салоне: он обошелся небольшим атташе-кейсом, похожим на показанный в недавней кинопостановке про шпионов. Увидь я цепочку наручников, соединяющую запястье инженера и ручку чемоданчика — честное слово, ни капли бы не удивился.

- Да, последняя модель, советская, конечно, - по-своему понял проявленный интерес товарищ Хьюстон. - Заклят на уменьшение веса и на расширение объема. Тут, - он похлопал по блестящему черному боку кейса, - навскидку почти кубический метр и полцентнера разных вещей. Очень, очень советую приобрести такой же!

Мы удобно расселись в салоне, девушка Анна действительно заняла место шофера. Я, привстав, присмотрелся к приборной панели, и вдруг понял, что именно показалось мне по-настоящему странным в этом максивэне. Эслектрическая повозка начисто была лишена капота, и я ожидал, что мотор окажется в салоне — под охлаждающим кожухом, справа от водителя, ну, или как это делается в Британии, слева. Искомого двигателя в салоне не оказалось, и принцип движения потому остался совершенно непонятным.

Недоумение мое было, видимо, столь заметным, что Девушка Анна Стогова немедленно обратила на него внимание.

- Это, товарищ профессор, Йорт-мобиль, или, если переводить на бритиш с орочьего, Машина-дом, - как-то даже привычно начала переводчик: я тут же укрепился в мысли, что выступать в роли гида по советской действительности ей и вправду не впервой. - Разработан в Научном Автомоторном Институте, главный конструктор — Михаил Башжырчыев. Двигателя в привычном смысле здесь нет: в каждое колесо призван малый даймоний электричества, по пять младших демонов в каждом. Управление электрическое, аккумулятор, генератор, преобразователь электричества в эфирные силы и обратно, а также основной контур управления вынесены на ближайший эфирный план, поэтому в салоне так много места.

Мне снова захотелось присвистнуть, уже во второй раз за этот неожиданно долгий день. Еще мне захотелось похвалить суть и полноту ответа сакраментальным «Садитесь, оценка Эй Плас», но это было бы еще менее уместным, чем свист в моем исполнении. Ощущение складывалось, и было оно таким: моя переводчица готовилась конкретно к моему приезду, готовилась очень тщательно и обстоятельно. Подумалось еще, что девушка, возможно, готова дать такую же полную справку буквально по всему тому, что меня окружает и непривычно глазу, слуху и нюху.

Еще вдруг, снова и еще сильнее захотелось съездить лапой по уху самодовольно улыбающемуся американо-советскому инженеру: периферическим своим зрением я отчетливо видел, как сально и вожделенно пялится на девушку Анну Стогову член коммунистической партии с 2030 года.

Поймите меня правильно: мы, псоглавцы, народ довольно верный, если вы понимаете, о чем я. С Рыжей-и-Смешливой нас не связывали тогда ни эслектронные ключи базы данных мэрии, ни старомодные записи в книгах католического прихода, но приударять за другой человеческой женщиной я бы не стал никогда и нипочем, даже окажись она моего народа: межвидовый барьер, кстати, стал бы второй причиной верности в данном конкретном случае — случись в ней, второй причине, минимальная необходимость.

Бить никого по уху я, конечно, не стал — просто уселся обратно, и удобный диван принял меня в свои велюровые объятья. Мы поехали.

- Мне казалось, что площадь этого города намного меньше, - я решил нарушить неловкую тишину, и вполголоса, чтобы не отвлекать шофера, обратился к попутчику. - Меж тем, мы едем уже почти полчаса, и, кажется, проедем еще столько же. Вы ведь уже бывали в Архангельске, Хьюстон?

- Бывал, и не раз. Город и в самом деле небольшой, около полутора миллионов населения, но мы с вами в него, строго говоря, еще не въехали: это пригород. У нас, советских так принято — размещать аэровокзалы на отшибе, чтобы не подвергать опасности жителей города в случае аварии дирижабля. - Инженер прервался на несколько секунд, и вдруг продолжил о другом. - Профессор, - просительно заметил он, - я бы предпочел, чтобы Вы называли меня не по фамилии, а по имени. Тут, в Союзе, фамилия — штука крайне официальная, да и то, в рабочих коллективах и в качестве обращения не очень принятая.

Несмотря на