Российский колокол №1-2 2020 - Коллектив авторов

Мой путь лишь одиночеством отмечен.

И я не жду, а ты не снишься мне —

Давно мечтам не место в ритме буден.

В безумной гонке бесконечных дней

Забыты перекрёстки наших судеб.

Но я уже ловлю твой робкий взгляд,

Борясь устало с сердцем непослушным.

А разум строит стены баррикад,

Чтоб выглядеть героем равнодушным.

Пусть эта встреча – наш случайный дар.

Мы вместе кружим в танце, как в нирване.

Прикосновений сказочных угар

Без лишних слов и суетных признаний…

…Лишь пять минут безумного тепла.

В душе ожог потери безнадёжной,

И тяжким грузом сникли два крыла,

Чтоб стать отныне памятью тревожной…

Сентябрь 2019 г.

Разговор течёт рекою

Разговор течёт рекою

Обо всём и ни о чём.

Мне уютно быть с тобою

В этот миг осенним днём.

За окном дожди тревогой,

Здесь – размеренный покой.

От смущения немного

Я робею пред тобой.

Взгляд твой тайным откровеньем

Жжёт, меняя стройность фраз,

Нарушает слов теченье,

Прерывает мой рассказ.

Ты побудь ещё со мною,

Ни о чём поговори,

Чтоб осеннею порою

Вновь мечталось о любви.

Сентябрь 2019 г.

Вагон из прошлого столетия

Из цикла «Дорожные хроники»

Сажусь я в Прошлого вагон —

Времён утраченных.

Прощальным сумраком перрон

Вдогонку плачется.

Я снова волею судьбы —

Командированный.

Обычных дней покой забыт —

В купе впрессованный.

Как сельди в бочке, на контакт

Приговорённые —

Среди таких же бедолаг

Сижу стеснённый я.

Одежда вся давно комком —

Напрасно гладился.

Терплю и балуюсь чайком,

Чтоб жизнь наладилась.

В проём меж полкой и стеной

Все куртки втиснуты.

А тот, кто сверху, их ногой —

Носками скисшими.

Ковры впитали бурных лет

Многообразие.

От запахов спасенья нет —

Лишь эвтаназия.

Раздали влажное бельё —

Стелись, убогие!

Люблю отечество моё

За нравы строгие.

Купе последнее в «раю»

Бывает странное:

Там часто люди водку пьют —

Страна Стаканная.

Стакан гранёный – без него

«За жизнь» – не клеится.

Сначала каждый про дела,

На что надеется,

Но после третьего – поэт

В душе рождается —

Историй прожитых скелет

Всем улыбается.

Стакан наполнен не «огнём» —

Любовным опытом.

И тост как память о былом —

Игривым шёпотом.

Лишь проводница не даёт

Уйти в фантазии.

Она порядок здесь блюдёт,

Зайдя с оказией.

То веником взмахнёт она

С улыбкой строгою,

То чай – лекарство ото сна —

Вручит с тревогою.

Под мерный шум и суету

Сдаюсь усталости

И погружаюсь в темноту,

Уснув без жалости.

А среди ночи, сквозняком

Опять разбуженный,

Ругнётся кто-то матерком,

Дрожит, простуженный.

Не сон, а муки в полусне

До пробуждения.

Но вот заветный свет в окне —

Освобождения.

Когда увижу я перрон

Родного города,

Покину Прошлого вагон —

Прощай, до скорого!

Апрель 2015 г.

Литературоведение

Разиля Хуснулина

Мой Моэм

Тихая и задумчивая пора – осень. Бредёшь, глядя по сторонам да прислушиваясь к шелесту тополей, и невольно думаешь о том, что перед тобой – материал для прелестного очерка. Низенькие дома, словно поникшие к осени, стоят, отступя от мостовой, а впереди – узкая полоска чахлой травы, придающая улице фальшивый деревенский вид. Названная, подобно многим другим, именем революционного деятеля, она усиливает и без того глубокое ощущение истории, в котором патриархальное прошлое мучительно уживается с настоящим.

В этих домах, хранящих память об ушедшем веке, есть нечто неоднозначное, сиротливое и тягостное, почти диккенсовское, подсказывающее, что жизнь их обитателей – клубок сплошных противоречий: тайной мечты и несостоявшихся иллюзий. Что они ищут – радость или праздность? Увы, человек вообще редко получает то, чего желает. Легче жить, ничего не требуя от людей и жизни, чтобы потом с благодарностью принять то, что получил больше, чем мог мечтать, и обрадоваться не столько тому, что обрёл, сколько свершению мечты.

Проходя мимо старых домов, я успеваю в короткий миг объять глазами жильцов у подъезда и уловить крупицу их судьбы: хитросплетение случая и рока, трепетных мгновений и монотонности безымянных дней, сияющей радости и усталого оцепенения, увядающей плоти и навязчивых обрывочных воспоминаний. И я вкушаю впечатления, рождающие поток связанных с ними ассоциаций. Среди этих поникших от возраста домов, столь притягательных для чувств, хочется жить лишь духовной жизнью.

Мне и прежде случалось надолго погружаться в их созерцание. Я по-прежнему нахожу их прекрасными, но уже не такими, как раньше. Где-то наверняка существуют более совершенные прообразы этих увядших копий. И в душе нарастает смутная тоска по тому, неувиденному. Может, от потребности к перемене?

Я возвращаюсь в свой старый дом, поднимаюсь по лестнице и слышу, как на пустых этажах гулко отдаются звуки моих шагов. Дом объят густым безмолвием, и живительную встряску порождают мои собственные мысли. Какое это счастье – слушать тишину, внимая мыслям, которые плавно текут в сознании. За этим занятием кроется независимость, дарующая внутреннюю свободу. Я чувствую себя хозяйкой своей души. Не нужно притворяться, что не замечаешь дурного, брать на себя чужую вину, необходимо самой определять пристрастия, пока смыкающаяся вокруг пустота не потребует заполнения. Душа неизменно нуждается в пище – любимой книге, способной переплавить в работу ума все впечатления от жизни.

Это познание себя началось более двадцати лет назад, когда я стала одно за другим перечитывать произведения