Под мальтийским флагом - Михаил Иванович Бортников

часок. Обе бутылки виски опустели, Валера же отдал должное панамскому пиву. На прощание обнялись, и Рудольф твёрдо пообещал зайти в гости в воскресенье, чтобы помочь Валере практически. А по пути домой Колины вопросы о Викторе всколыхнули воспоминания детства, и он уже сам позвал четвёртого в каюту на кофе, достал последний свой шкалик коньяка. Ему захотелось выговориться, и, проводив задремавшего в кресле Николая, он взялся за письмо.

Нет, конечно, он не собирался писать Ленке, тем более таких писем. А уж про письмо в бутылке… парусный флот, гнущиеся от шторма мачты, мокрые матросы на палубе, ром стаканами, женщины, смуглые, как ананасы, верхом на дельфинах… Бедная голова, сколько же он выпил вчера, что до такого додумался?

Валера перечитал письмо от начала до конца. Странно, всё вполне связно. Такое письмо он мог бы написать, даже будучи трезвым. Алкоголь просто снял все тормоза. Неужели Ленка до сих пор сидит в его сердце занозой?

Ладно, пора идти на завтрак, а потом в машину. Обещал ведь Деду хотя бы начать разборку. А голова пройдёт, куда она денется.

К обеду Валера, с помощью вахтенного моториста, разобрал двигатель и попробовал вытаскивать провода обмотки статора. Изоляция проводов была почти целая, провода в пазах сидели крепко. Поэтому пришлось устроить на палубе маленький костёр, чтобы нагреть корпус статора и выжечь лак проводов для облегчения разборки. К вечеру он вытянул весь провод из пазов. Новороссийцы не пришли, как обещали, и уставший Валерка раньше обычного времени улёгся в постель.

Наутро, доложив старшему механику о ходе работы, он зачистил до блеска пазы статора и продул их воздухом. Поднявшись в десять утра на кофе, он обнаружил в кают-компании Рудольфа, с чашкой кофе в руках, Марию и Николая.

– Валера, прости, что я вчера не пришёл, – повинился Рудик, – плохо мне было. И потом подумал, какая от меня польза вечером? Лучше отдохнуть и прийти с трезвой головой, чтобы, действительно, помочь. Стармех меня отпустил, я ему объяснил ситуацию. Кофе попьём, и в четыре руки до вечера уложим провод. Заодно и погутарим о нашем, об электрическом. У тебя ведь в электромастерской тихо?

– Тихо. Всё нормально, Рудик, не за что извиняться. Конечно, в рабочее время намного удобнее. А то, что не пришёл вчера, даже хорошо. Я тоже себя неважно чувствовал. Но провод я вытащил. А Виктор с тобой не пришёл?

– Нет. Он на вахте до двенадцати. И у них там свои проблемы, капитан ему сказал проложить курс на Сиэтл.

В четыре руки дело, действительно, пошло веселее. И пока Валера делал шаблон для провода, Рудольф быстро и сноровисто смастерил трамбовку – инструмент для уплотнения проводов в пазах статора.

– Валера, статор ты хорошо подготовил. Теперь нарезай гильзы из импортного картона, который я тебе дал. Ты витки считал, когда выдёргивал провод?

– Конечно, считал и записал. И провод проверил, диаметр точно такой же.

– Идеальный вариант. Можно в таких случаях и немного другой положить, но это сложней, всё пересчитывать приходится. И после перемотки проблемы могут быть, греться, например, будет, а если перегреется, расплавится лак, вот тебе и короткое, или межвитковое. А провод нужно укладывать плотно, иначе весь не зайдёт. Без такой вот трамбовки не обойтись.

– Рудик, а что за лак ты мне дал, хороший?

– Отличный лак, я проверял. Он не только изоляцию даёт надёжную, но ещё и сохнет при комнатной температуре, а это важно. У тебя ведь печи нет.

– Ну, что? Приступим к намотке провода на шаблон?

– Ставь станок в тиски, и начнём, благо с ловясь.

К шести часам вечера весь провод был аккуратно уложен, выводы подвязаны и подключены «треугольником», по той же схеме, что и старые. Ещё час работы, и покрытый изоляционным лаком статор был полностью готов.

– Рудик, спасибо огромное. Без тебя я бы, наверное, и завтра не закончил.

– Так закончил бы послезавтра. Тебе что, горит?

– Да нет. Может, и лучше было бы подольше провозиться, чтобы не думали, что это так легко.

– Согласен. Вообще, советую в серьёзных вещах не спешить. Гарантия качества должна быть на первом месте. Пойдём чаю попьём.

В кают-компании электромехаников ждала новость, которую обсуждали стармех с капитаном. Компания окончательно договорилась о ремонте «Барсы» на судоремонтном заводе в Кальяо через две недели. Уже завтра приедут спецы замерять остаточные толщины обшивки корпуса, и составлять карту толщин днища, появятся и инженеры обсуждать ремонтную ведомость. И если бы Валерий не поторопился с перемоткой мотора, можно было сдать его в электроцех.

– Всё равно молодец. Соберёшь двигатель, будет время проверить, и если что-то не так, сдадим перуанцам.

– Вряд ли у них лучше получится, – обиделся Валера, – мы хорошо перемотали. А что ещё по электрочасти мы дадим заводу?

– ГРЩ – главный распределительный щит – отдадим. Обе сточимся полностью, и заводская бригада его почистит, просмотрит, подтянет соединения, сделает профилактику главным автоматам генераторов.

– И всё?

– А что ты хотел? Судно будет почти месяц в заводе стоять. За это время ты и сам полпарохода переберёшь. Но если есть конкретные предложения, системы и механизмы, особенно подведомственные Регистру, которые сам не потянешь, завтра напиши мне список. Только будь скромнее. Денег у компании мало.

– Хорошо! Я подумаю и с Рудиком вот посоветуюсь, – Рудольфа Дед уже видел в процессе работы.

Глава 30

Второе неотправленное письмо

Лена, привет! Начав письмо, я так и не дошёл до главного, из-за чего и начал писать. А произошло вот что. Позавчера я совершенно случайно, здесь, в Перу, встретил Витьку, которого не видел двенадцать лет. В тот день я по всему порту искал обмоточный провод для сгоревшего электродвигателя, и нашёл его как раз на Витькином судне. Времени для разговора у нас было около часа, и я сначала просто расспрашивал его о жизни, как и он меня.

Оказалось, что карьера его сложилась удачно, а семейная жизнь – не очень. О жене он не говорил, упомянул только, что женат уже десять лет, а детей ему Бог не дал. Я промолчал сначала, расспросил, как получилось, что он уехал так неожиданно, и тебя бросил. Тут он себя не защищал, сказал, что по молодости лет смалодушничал, променял тебя на мечту о море, тем более, что и случай уехать подвернулся – распределение. И то, что он знал о твоей беременности, тоже не скрыл, когда я напрямую спросил.

Сказал, что мать ему написала, что разговаривала она с тобой, объяснила всё: и про визу, и про