Тревожная ночь - Пётр Владимирович Угляренко

мудрая, не покажет, что между ними произошло! Ни о какой ссоре Виктор не услышит - Наталья всё сделает, чтобы он не чувствовал никакого неудобства... Но как же объяснить Виктору, что он набросился на него в дверях с этой тирадой? А потом - эти слёзы?..

Виктор стоял против него молча, но глазами говорил: мы - бывшие друзья, а теперь - и в самом деле враги, потому что я в тебе вижу только преступника, больше никого. Это насторожило Павла. Изучающе мерили глазами друг друга с ног до головы. И всё же легонькая улыбка пряталась в уголках губ Виктора - не мог скрыть своего удовольствия: Павел таки вернулся, чутьё не подвело его, Павел Мушник - вот он, перед ним. Одного не понимал, почему Павел - только распахнул дверь и так страстно начал воевать за свою Наталью? Как будто не сам её отправил на тот свет, а кто-то. Или, оказавшись дома, в квартире, он вдруг раскаялся? Наверное, надеялся, что только раненую увидит Наталью - не мёртвую? Поэтому и плачет?

Один за другим задавал себе вопросы, ответа же на них не находил и не знал, что говорить: или сдержаться, или сразу сообщить, что постановление на арест подписано, и он, Павел, с этой минуты считается задержанным, как подозреваемый в убийстве - придётся посидеть в камере предварительного заключения.

Не успел опомниться, как Павел неожиданно сделал шаг вперёд, протянул обе руки, говоря:

- Это ты, Виктор, правда? Я не обознался?

Ответил сразу:

- Не обознался, нет!

Но ещё пристальнее смотрел на Мушника, удивляясь: ведёт себя так, будто ни к какому преступлению непричастен, или даже не знает об оном. В своём ли уме Павел - бывает же, что преступник, увидев, что он натворил, теряет рассудок и память? Так и Павел в таком ли состоянии?

Это сдерживало Виктора, и не знал он, какой шаг предпринять - другое дело, если бы был уверен, что Павел симулирует, намеренно так ведёт себя, чтобы избежать ответственности. Сразу не разобраться, нужно прибегнуть к медицинскому обследованию - но какое-то решение надо принять немедленно: Мушник подозревается в убийстве.

А Павел по-дружески:

- Давненько мы с тобой не виделись, Виктор!

- Давно.

- Годы летят! - и снова подал руку: - Поздороваемся, может, если не обнялись. Ты всё ещё, чувствую, сердишься на меня? Ну, здравствуй!

Засомневался Виктор, а всё-таки руку Павлу подал, ещё и легко пожал её, рассуждая: всё же - бывший друг. А иногда и преступнику надо руку подать, лишь бы только это было на пользу делу.

Павел был доволен:

- Вот так лучше, Виктор! Теперь я вижу, что ты забыл обиду. Ты не сердишься?

Ждал Павел ответа и Виктор сказал:

- Твоя вина не в том...

- А в чём? Говори!

- Почему ты спрашиваешь?

- Не знаю.... - Павел замолк и, опустив голову, вдруг зло хихикнул, Виктора аж пробрало морозом... - Я же, наоборот, сделал тебе хорошо... - Замолчал, минуту подумал и, взглянув на Виктора, с отвращением сказал: - Я тебе признаюсь... Женщины, они странные: на месте Натальи, я бы выбрал тебя, не понимаю даже, зачем выбирать себе такого человека, которого не будешь любить, в котором разочаруешься. Всегда тебе завидовал, потому что, правды негде деть - умнее меня... И не только это. Спокойнее... возможно, и добрее... Но, друг мой, поверь: ты, как и я, не знал хорошо Натальи.

Виктор пытался понять - в своём ли уме Павел? Говорит вроде бы логично, не скрываясь и даже извиняясь, что так или иначе в своё время сделал ему больно. Но у него в глазах недобрый огонёк... Как будто он не убил Наталью, а послал её в магазин и вот она придёт, поставит на стол бутылку... а тогда он опять закрутится, как ужаленный: так вот какого ты, Наталья, котика ждала!

И испугался: а может, Павел уже заболел, только никто не замечал: такие часто ведут себя тихо, разговаривают мудро - трудно на первый взгляд распознать у них заболевание. Но они очень опасны, потому что внезапно, ни с того, ни с сего, могут вспыхнуть страшным, бессмысленным гневом... Виктор со страхом ждал, что и Павел сейчас бросится на него. Надо, пока не поздно, перейти к делу. И перебил Мушника:

- Павел, я из милиции...

Заметив, что Мушник отступил шаг назад, спросил:

- Не ждал?

- Чего же? То есть как понимать?

- А так, как понимаешь.

- Ага... Наверное, какой-то случай навёл тебя на наш адрес.

- Случай? Да не говори...

- Значит, ты нас разыскивал? Или только её?

- Нет, только тебя. Только тебя, Павел.

Уныло посмотрел на него Павел. А Виктор медленно мерил шагами комнату.

- Кавардак у нас - извини... - заметил Мушник.

Виктор остановился.

- Что-то здесь, я вижу, случилось? Наташа где?

- Не знаю... не говорила...

- Правда, - неожиданно согласился Виктор. – С чего бы мне говорить?

Павел не понял:

- Ты на что-то намекаешь?

- Да нет... - немного замешкался Виктор, и спросил: - Не можешь понять?

Павел снова стал на широко расставленные ноги.

- Слушай, Виктор, до наших с Наташей дел никому нет дела! Запомни.

- Я помолчу.

- Да нет, ты говори.

- Ничего, ничего... Я ещё тебя послушаю.

Отвернулся потому Павел, чувствуя, как его всего заливает кровь: неужели Виктор узнал о нём через вытрезвитель? Потому что вряд ли виделся с Натальей - это было бы видно по его глазам, у него было бы другое настроение. Вытрезвитель!..

А Виктор заметил, что Павел сник, и пошёл в наступление.

- Я всё знаю, почему ты смущён. Такова уж моя служба, что должен знать.

Павел вздохнул:

- Виктор, я действительно виноват, но не подумай, что перед тобой... Я чувствую себя виноватым только перед Натальей.

Молчал Виктор, молчал и Павел.

Погореляку с языка срывалось: и Наталья, и я - мы оба обвиняем теперь тебя, Павел, в тяжком преступлении... Но сдержался.

И Мушник продолжил:

- Конечно, это не значит, что Наталья во всём права. Ты этого не можешь понять, потому что не можешь взглянуть на неё объективно. Старое тебе глаза застилает, но всё равно послушай, что я тебе скажу...

Виктор решил: выслушает его до конца, не перебивая, - авось, какую картину нарисует сам. Признается ли, раскроет ли себя Мушник? Постановление на арест пока тоже должно подождать. И эксперты