Искушение - Ольга Дашкова

Приподняв под ягодицы, сгибая ноги в коленях, вошел в Ингу на всю длину члена. Вдоль позвоночника стекал пот, он же бежал по вискам, мои волосы были мокрые. Я брал ее снова и снова, сейчас, как и в прошлый раз, без защиты.

Совсем о ней не думал. Мне она была не нужна, я хотела ее чувствовать. Чувствовать вживую, а не через какой-то кусок латекса. Менял позы несколько раз, постельное белье промокло под нашими телами. Инга хрипела, царапалась, насаживалась на меня сама, терлась, кусала, облизывала шею, линию скул. Запрокинув голову, требовала сама поцелуев.

Кончили одновременно, когда она сидела на мне, а я, опершись о кровать, прижимал к себе ее стройное тело и чувствовал, как она дрожит. Хрипел, стонал, каждая мышца в моем теле была напряжена от удовольствия, воздуха не хватало.

Долго отходили от этого оргазма, не нарушая тишину. Лег, потянул Ингу с собой, уложил на грудь, пытаясь выровнять дыхание, прикрыл глаза. А вот через несколько минут она заговорила, касаясь татуировки на шее, обжигая дыханием кожу.

— Когда мама заболела, мне было двенадцать, год прошел как в аду, она не победила болезнь, я видел, как она угасала, страдала, как мучилась от боли и все-таки ушла. Отец, как обычно, пропадал на работе, якобы он так спасался от горя, но я-то знал: ни хрена он не страдает, и не было между ними любви, ругались часто, скандалили, мама думала, я ничего не вижу, постоянно таскала меня по кружкам и секциям. У него были другие женщины, я их видел, не удивляйся, ты не первая, кто утешил Ивана Самойлова, — почувствовал, как Инга напряглась, хотела отстраниться, но я не дал, прижал к себе сильнее. — Дело не в этом, ты задала вопрос.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Если не хочешь, то не надо… не отвечай.

— В какой-то книжке еще подростком прочел про Анубиса, решил, что он может отвести меня к маме. Она была классная, но слишком добрая, это ее и погубило, отцу она все прощала, но страдала. Да, глупо, детский бзик, но я этого хотел, и я его сделал.

— Прости.

— Тебе не за что просить прощения, это надо делать отцу.

Плотно сжал челюсти, внутри вновь начала нарастать чернота, обволакивать меня, сжирать.

— Пойдем, давай одевайся.

— Куда? Макс? Что случилось?

Соскочил с кровати, потянул Ингу. Мне надо было что-то сделать, как-то отвлечь себя, нужна была скорость или спарринг. Засуетился, начал искать одежду.

— Макс, Максим, постой, подожди. Куда ты? Остановись. Да остановись ты!

Инга крикнула, взяла за руку, заставила посмотреть на себя, я завис, мы так и были голыми друг напротив друга, она взяла меня за лицо, обхватив его ладонями, заглядывая в глаза.

— Мне жаль. Мне очень жаль. Макс, ты понимаешь? Мне жаль, что так случилось с твоей мамой.

Инга плакала, крупная слеза скатилась по щеке, а я понял, что не хочу видеть ее слез. Мне от них больно. Стер их пальцами, чувствуя, как в груди клокочет сердце, и пульс стучит в висках. Сжал челюсти, сам обхватил ее лицо, несколько секунд смотрел в глаза.

Я бы сейчас точно сорвался, чтобы хапнуть своего адреналина на дороге, но сейчас у меня в руках другой наркотик.

— Тогда в душ! — подхватил на руки.

— Макс!

Мне нравится ее смех.

Глава 24

Я сошла с ума.

Да, именно так я могу охарактеризовать свое состояние в последние три дня, которые мы провели с Максимом. Да, мой пасынок вырос не только во всех местах, он стал другим, он для меня остается загадкой.

Маринка домогалась, с кем я встречаюсь, обрывала телефон, даже раз приходила, но мы не открыли двери, нам было некогда. Представила лицо подруги, которая увидит полуголого Максима и мои засосы, оставленные им на теле. Маринка не дура, она сложит все факты и начнет свою терапию.

Не хочу. Ничего не хочу слышать.

Я знаю, что потом пожалею о своей слабости.

Но чем больше я погружалась в свои сладкие фантазии, чем дальше от реальности я уходила, позволяя Максиму контролировать не только моё тело, но и разум, тем яснее осознавала, что конец близок. И это будет конец, который перевернёт мою жизнь.

Это будет уже не та история, которая произошла со мной, когда мне было девятнадцать лет, и я оказалась в неприятной ситуации, но тогда я, как мне казалось, легко отделалась.

Живя одна в большом городе, едва сводя концы с концами, я работала, училась, слишком поздно добиралась до дома, что-то ела, приготовленное на скорую руку, чаще всего консервы, падала спать, рано утром вставала. И так по кругу, каждый день одно и то же, но я карабкалась.

Я понимала, что все мои усилия должны закончиться результатом, хоть каким-нибудь успехом, которым я буду гордиться. Я даже познакомилась с соседями, в моем подъезде жили двое парней старше меня на три года. Они не приставали, не делали грязных намеков. Иногда помогали донести пакет с продуктами до моего этажа, спрашивали, как я, вели себя вполне дружелюбно.

За несколько месяцев я к ним привыкла. Они часто устраивали шумные тусовки, к ним приходили девчонки, друзья, слышна была музыка на весь подъезд, соседи жаловались. А я даже немного им завидовала, у меня такого не было никогда. Молодой организм рвался к каким-то безрассудствам, приключениям, я представляла себе первую любовь или влюбленность. Но я не спешила и ни с кем не сближалась, да никто и не рвался, я была слишком незаметна в скромной одежде на фоне своих одногруппниц.

И вот в один из вечеров парни пригласили меня к себе, а я согласилась. У них в очередной раз собралась компания, было много выпивки, даже запрещенные вещества. Я отказалась от алкоголя и даже не помню, когда все зашло слишком далеко, не помню, кто первый начал.

Но эта ночь была самой жуткой в моей жизни. Хотя потом я представляла, что могло быть все гораздо хуже. Я лишь молила того самого Господа, к которому всю жизнь взывала моя мать, о том, чтобы они, можно сказать, пощадили меня.

Не понимаю, почему этот момент возник в памяти так отчетливо сейчас, именно сейчас, когда я сидела в кресле у стилиста, и он создавал мне новый образ. Как-то захотелось перемен, изменить что-то в себе, стать другой, более сильной, уверенной, скинуть с себя,