Развод. Научусь жить без тебя - Елена Безрукова

Я поддалась этим эмоциям.

А теперь не уверена — так ли это нужно?

Но додумать свою мысль я не успела — успокоительное и усталость взяли надо мной верх и я провалилась в тревожный сон.

42.

Утром, едва разлепив глаза, я перво-наперво «просканировала» саму себя.

Вроде жива, здорова, ничего не болит. Слабость в организме – это да, но в остальном неплохо. Аккуратно запустив руку под одеяло, я потрогала свой живот – плотный, но не стоит колом, как это было вчера. Уже хорошо.

Осторожно встав с постели, я сходила в душевую, умылась, привела себя в порядок, потом отправилась на завтрак.

Из всех палат выползали сонные беременные бегемотики. Кто-то с едва заметным животом, как у меня, а кто-то уже с внушительным таким пузиком. В столовой было светло, уютно и просторно. Я заняла столик в самом дальнем углу и неспеша жевала запеканку, запивая ее свежим чаем, а заодно проверяла почту.

Аня всё-таки ответила.…

Открывала я ее сообщение не без трепета. Было страшно, что внутри окажется сухой отказ, но, к счастью, этого не произошло.

“Конечно, я помогу. Заеду после работы, дашь ключи. Пиши список”.

Словами не передать насколько мне полегчало и как сильно отлегло от сердца. Я скучала по Ане. По моей светлой, доброй Анечке, с которой знакома чуть ли не с детства. Столько моментов мы вместе пережили, столько радостей и печалей. И теперь, когда между нами наметилась трещина, я места себе не находила. Вроде и не виновата ни в чём, а всё равно стыдно. Потому что все из-за меня.

Но разве я могла подумать, когда сбегала из дома и просила у Ани укрытия от неверного мужа, что в Кирилле проснутся прежние чувства? Мы все были уверены, что он давным-давно переболел мной, забыл и вообще никого кроме своей Анечки не видел.

Дураки. Наивные дураки. Или, может, это просто он такой хороший актёр, что обвел нас всех вокруг пальца? Играл на публику, улыбался, а как только трещина между мной и Русланом расползлась, так и активизировался.

Ощущение неправильности нарастало.

Вчера едва не потеряв ребёнка, я так перепугалась, что жажда мести, желание наказать мужчину, причинившего боль и подвергающего своими поступками опасности малыша, затмило разум. А сегодня, на свежую голову, я поняла, что схлынуло, отпустило. Неправильно это, несоразмерно. Он просто изменил мне, как изменяют тысячи других мужей своим женам. Захотел другую, разлюбил — бывает. Не киллера же теперь нанимать, чтобы отомстить ему? Пусть что хочет теперь делает, мне всё равно. Кто я такая, чтобы быть ему судьёй и палачом?

Единственное, чего я по-настоящему хотела – чтобы меня все оставили в покое.

Всё, что нужно, и всё, что мне положено, я и так заберу — через суд. А остальное… Плевать, в общем, на остальное. Мое от меня не уйдет. Не хочу мараться, не хочу устраивать подпольные бои и диверсии. Ничего не хочу. Пусть только дочка здоровенькой родится и в срок, а с остальным — справлюсь.

Придя к такому решению, я позвонила Кириллу, чтобы дать обратный ход делу, но он не ответил. Я набирала его, наверное, раз пять, но в ответ неизменно тишина. В душе что-то неприятно шевельнулось, но я убедила себя, что ещё рано для паники. Он вполне мог быть на какой-нибудь встрече или на объекте. Да тупо с несварением на горшке сидеть.

К тому же, пришла медсестра, чтобы поставить мне капельницу. Пришлось немного повременить с повторными звонками. Отвернувшись к стенке, я терпеливо ждала пока она проткнет мне вену и настроит подачу лекарства.

Сразу как-то вяло стала себя чувствовать, разморило тут же.

В очередной раз набирая Кирилла я чувствовала легкость в груди. Не надо мне никакой мести: ребёнка спасли, а остальное не имело значения.

Пять долгих гудков и после этого в трубке раздалось тягучее:

— Какие люди!

Что-то меня напрягло в его тоне, что-то царапнуло. Я даже как-то разом охрипла, пришлось кашлянуть, чтобы голос звучал нормально, а не как у прокуренной вороны.

— Здравствуй, Кирилл.

— Ну здравствуй, коль не шутишь.

У меня поднялись волосы на затылке и волна испуганных мурашек хлынула по плечам. Что-то не так…

Кирилл тем временем поинтересовался:

— Как самочувствие? Как ребёнок?

— С нами всё в порядке. Кир.…

— Да, дорогая. Я тебя внимательно слушаю, — голос как у сытого кота, который попеременно разжимал то одну лапу, то другую, выпуская острые когти.

— Я тут подумала….

— Ии?

— Давай-ка, отбой. Не надо трясти никаким компроматом. Я не хочу наш семейный конфликт превращать в войну без правил…

— Ланочка, — ласково позвал от он, — ты сегодня телевизор включала?

— Нет. У меня процедуры….

— Ну так включи. Полюбуйся.

— На что, Кир? На что я должна любоваться? — меня затошнило от дурных предчувствий.

— На морду своего любимого, которая светит во всех таблоидах. Поздно, Лана, поздно. Я уже не могу ничего вернуть назад. Дело сделано.

43.

— Кир.…

— Что-то не так?

— Зачем ты….

— Зачем я — что? Действовал так, как мы с тобой договорились? Ну так я слово держу, раз сказал – обязательно сделаю. В отличие от некоторых.

Теперь за ласковыми перекатами явно слышалась злость. Он злился. И кажется, я знала на кого.

— Не надо было торопиться. Ты же понимал, что вчера я принимала решение под действием эмоций. Мог бы подождать…

— Зачем? — он меня перебил, — чтобы ты ночь переспала и решила, что надо быть доброй и всепрощающей? Нет уж. Дело сделано. Процесс запущен и его уже не остановить.

Я зажмурилась:

— Это все неправильно.

— Ну куда уж нам до тех, кто в белых пальто, — хмыкнул он, — Святая Лана решила помиловать своего блудного мужа…. Только знаешь что? Я не советую тебе лишний раз дергаться и отсвечивать. Потому что — поздно. Руслан уверен, что мы с тобой в сговоре и действовали заодно. И я не собираюсь его в этом разубеждать. Так что всё, Лан. Всё! Пути назад нет. Так что лежи, делай процедуры, ешь апельсинчики и жди, когда я на блюдечке с золотой каемочкой принесу тебе долю Руслана в нашем деле.

Мне не нужны ни блюдечки, ни каемочки, ни апельсинчики. Мне ничего не нужно было уже!