Император Юстиниан Великий и наследие Халкидонского Собора - Михаил Вячеславович Грацианский

Антиохийского Флавиана за то, что они защищали Халкидонский Собор и его вероучение, осенью 512 г. в Константинополе разразился бунт, в ходе которого толпа разыскивала и избивала восточных монахов-монофиситов; некоторые из них в итоге были убиты. Было сожжено несколько домов приверженцев Севира Антиохийского из числа высших сановников. Императора принуждали к отречению. Толпа пыталась выставить и своего кандидата на престол, выкликивая имя известного военачальника Ареобинда[402].

Ареобинд происходил из весьма влиятельной семьи готского происхождения. Его дед по отцовской линии (также Ареобинд) был консулом в 434 г., а по материнской линии его дедом был знаменитый Ардавурий, сын Аспара, консул в 447 г. Отец Ареобинда, Дагалаиф, был также высокопоставленным военачальником и консулом в 461 г. Сам же Ареобинд стал консулом в 506 г. В 503–504 гг. он занимал пост magister militum per Orientem и возглавлял римские войска в войне с Персией, в которой участвовали также Виталиан, Ипатий и будущий император Юстин. О его конфессиональной принадлежности нет достоверной информации, но вполне возможно, что он был халкидонитом, поскольку православные рассматривали его в качестве подходящего кандидата на престол[403].

Еще более важной фигурой для рассматриваемых нами событий является супруга Ареобинда, на которой тот был женат с 478/9 г., Юлиана Аниция[404]. В то время как происхождение Ареобинда говорит о его тесных связях с готами, Юлиана Аниция принадлежала к императорской семье utriusque imperii, поскольку была дочерью западноримского императора Олибрия и его жены Плацидии, дочери другого западноримского императора — Валентиниана III (425–455). Таким образом, она одновременно была потомком и Валентиниана III и Феодосия II[405], поскольку ее прабабушка была супругой последнего. Кроме того, род Анициев был древнейшим римским сенаторским родом, существовавшим еще в эпоху Римской республики[406]. В 478 г. император Зинон хотел выдать Юлиану за готского короля Теодориха. По неизвестным причинам брак не состоялся, и вскоре она стала женой Ареобинда, также происходившего из знатного готского рода. Тем самым ее старые родовые связи с Римом должны были еще более укрепиться, когда власть готов окончательно утвердилась в Италии[407].

Следует полагать, что твердая прохалкидонская позиция Юлианы Аниции была усвоена ею благодаря семейным традициям: она явно признавала римского папу в качестве главы Церкви и считала совершенно невозможным отход от учения папы Льва, каковое легло в основу вероопределения Халкидонского Собора. Как и в случае со многими другими приверженцами православной партии, рождение и происхождение Юлианы изначально предопределяло ее конфессиональную принадлежность[408].

Юлиана Аниция прославилась как ктитор многочисленных церквей, строительство которых она финансировала целиком из своих средств[409]. Вместе с Анастасией, супругой Помпея, брата Ипатия, она посещала в 512 г. святого Савву, предводителя православных-халкидонитов Палестины, когда тот находился в Константинополе; с ним она всегда поддерживала прямые контакты[410]. Позволительно предположить, что Юлиана, будучи сама горячей поклонницей святого Саввы, финансировала также и миссию Ипатия в Палестину в 516 г.

Юлиана и Анастасия за их прохалкидонскую позицию даже подвергались со стороны императора Анастасия притеснениям: по всей видимости, они обсуждали со св. Саввой и церковно-политическую ситуацию в Империи как раз накануне бунта в Константинополе, когда политическая атмосфера в столице была крайне напряженной. Что касается Анастасии, то она закончила свои дни в одном из монастырей, основанных св. Саввой в Палестине. После смерти Юлианы некоторые из ее евнухов отправились в Палестину, вручили св. Савве для Великой лавры значительную сумму денег (χρήματα ἱκανά) и даже сами вступили в монашескую общину[411].

Вскоре после бунта 512 г.[412], не приведшего ни к каким результатам, начался мятеж фракийских войск под предводительством Виталиана. Кажется невозможным доказать наличие между этими событиями прямой связи, однако их непосредственная временнáя близость может оправдывать предположение о том, что они отнюдь не были случайными, особенно если принять во внимание, что в них участвовал примерно один и тот же круг лиц[413]. Иоанн Антиохийский[414] сообщает, что Анастасий, объятый страхом из-за бунта 512 г., был обеспокоен теперь новым мятежом, в ходе которого повстанцы делали ему те же упреки относительно его веры, какие раздавались во время бунта в Константинополе. Таким образом, он и сам обратил внимание на то, что эти события взаимосвязаны.

Уже было упомянуто, что Виталиан во время войны против Анастасия поддерживал контакт с папой. Было бы естественным предполагать, что и православная партия в Константинополе также находилась с папой в постоянном общении. В Авеллановом собрании сохранилось несколько писем Юлианы и Анастасии к папе Гормизду, а также его ответы им. Письма эти датируются временем и до, и после заключения унии с Римом в марте 519 г.[415] Их деловой тон позволяет заключить, что эти письма были далеко не первыми. Тот факт, что не сохранилось тайных писем, которыми прохалкидонская партия Константинополя обменивалась с папой, вполне объясним. Письма папы уже от начала января 519 г. полны выражений признательности за заслуги Юлианы и Анастасии в деле восстановления церковного общения между Римом и Константинополем. Причем несомненно, что эти заслуги относятся ко времени до восшествия на престол Юстина. Еще выше оценивал папа заслуги Помпея, брата Ипатия и супруга Анастасии: видимо, его роль была даже важнее, чем роль вышеупомянутых женщин, хотя о его деятельности мы осведомлены еще хуже[416].

Оба этих обстоятельства позволяют говорить о координации действий между тремя сторонами — Виталианом, папой и его сторонниками в столице.

Что касается других важных персон, то их принадлежность к прохалкидонской партии сомнительна, хотя их участие в событиях, отметивших церковно-политический переворот 518 г., неоспоримо[417].

Изначальная позиция отдельных лиц этой группы по спорным догматическим вопросам не совсем ясна, однако можно предполагать, что они с течением времени присоединились к прохалкидонской партии, поскольку хотели сохранить свое положение при предстоящей смене на престоле[418], что, впрочем, не всем из них удалось.

Одной из наиболее представительных фигур этой группы был, конечно же, magister militum Келер[419]. Он происходил из латиноязычного Иллирика и по рождению принадлежал, вероятно, к халкидонскому вероисповеданию, как и большинство сторонников прохалкидонской партии при дворе[420]. Впервые его имя встречается в источниках под 504 г., когда он участвовал в той же войне с Персией, что и Ареобинд, Юстин, Ипатий и Виталиан. На театр военных действий он явился для того, чтобы сменить Ипатия в качестве главнокомандующего[421].

Во время бурных событий 511–512 гг., когда Анастасий смог добиться победы антихалкидонской партии, Келер встал на сторону императора, помогая ему в низложении и ссылке константинопольского патриарха Македония. Затем, когда низложение Македония привело к волнениям в столице, Анастасий