Император Юстиниан Великий и наследие Халкидонского Собора - Михаил Вячеславович Грацианский

Впрочем, возможно, что Келер вскоре после начала восстания Виталиана пересмотрел свою позицию в религиозном конфликте. По всей вероятности, он был причастен к подготовке Собора в Ираклии, к созыву которого Виталиан пытался принудить Анастасия. Именно Келер отправил приглашение на этот Собор Севиру Антиохийскому, о чем тот сообщает в своем письме[423]. В последующие годы Келер заступался перед Севиром за православных во Второй Сирии и отстаивал перед ним учение Халкидонского Собора[424]. В этой связи следует добавить, что достижению преобладания православных во Второй Сирии содействовали как Ипатий, так и его подчиненный Евтихиан[425]. Иными словами, установление контроля над ситуацией во Второй Сирии было достигнуто благодаря деятельности Виталиана, Ипатия и Евтихиана, к которым в качестве союзника следует причислить также и Келера[426].

Таким образом, скорее всего, Келер присоединился к прохалкидонской партии только на позднем этапе перехода власти к ее сторонникам. В пользу этого говорят и письма, которыми он обменялся с папой Гормиздом в 519 г., уже при Юстине, когда подготавливалась уния с Римом[427]. Тон писем свидетельствует об известной сдержанности папы по отношению к своим адресатам, Келеру и Патрикию. Папа ссылается на императора, который в тот момент был особенно озабочен делами веры и по поручению которого папа отправлял своих посланников в Константинополь. Папа напоминает обоим, что каждый верный сын Церкви (filius ecclesiae) должен оказывать в этом деле посильную помощь, и соответственно просит их содействия с тем, чтобы его посланники смогли успешно исполнить данные им наказы[428]. Кроме того, папа направлял эти письма Келеру и Патрикию не как к своим друзьям и союзникам[429], но как к чиновникам царского дворца с тем, чтобы они не пренебрегли этим делом в то время, когда еще не было с точностью известно, будут ли условия папы благоприятно приняты в Константинополе. К сожалению, сведения о жизни Келера после 519 г. отсутствуют. Из сообщений Захарии Ритора можно сделать предположение, что он был казнен[430].

Другой фигурой, которую с уже упомянутыми лицами соединяют тесные связи, является упомянутый выше Патрикий, примерно с 500 г. занимавший должность magister militum praesentalis[431] и бывший консулом совместно с Ипатием. Вместе с Ипатием и Ареобиндом он был главнокомандующим римскими войсками в войне с Персией в 502–506 гг.[432]

Во время противостояния 511–512 гг. Патрикий встал на сторону императора в защите интересов антихалкидонитской партии. Именно в его доме Севир, которому вскоре после этого суждено было стать патриархом Антиохийским, вел диспут о вере с неким Иоанном из Клавдиополя[433]. Позднее, в 511 г., Патрикий принял участие в низложении патриарха Македония. Роль, которую он предположительно при этом сыграл, состояла в том, что он передал императору послание константинопольских монахов, направленное против патриарха, а также предварительно участвовал в заседании, на котором обсуждались пункты обвинения, изложенные в этом послании[434]. Вместе с Келером Патрикий был послан императором в 512 г. успокоить возмущенную константинопольскую толпу, однако оба они были забросаны камнями[435].

В следующем году Патрикий был вновь послан императором, чтобы достичь примирения с мятежным Виталианом, когда он в первый раз выступил против столицы. Вероятно, выбор Анастасия был не случаен: по сообщениям Иоанна Антиохийского, Виталиан пользовался некогда какими-то благодеяниями Патрикия, что позволяло последнему теперь без страха говорить с ним[436]. Когда же в 515 г. Анастасий вновь призвал его выступить против Виталиана, Патрикий отказался под тем предлогом, что он окажется под подозрением, если выступит против своего протеже и потерпит поражение[437]. По-видимому, знакомство Патрикия и Виталиана восходило по крайней мере к тому времени, когда оба они участвовали в войне с Персией (502–506). Соответственно, Патрикий знал и отца Виталиана, Патрикиола[438]. Таким образом, он и его коллега Иоанн фактически саботировали приказ Анастасия, что хотя и разгневало императора, однако, как кажется, не повлекло для них никаких негативных последствий.

Весьма показательно, что в 515 г., когда Виталиан снова начал наступление на Константинополь, Анастасий уже не смог найти надежного военачальника, который бы выступил против мятежника[439]. Поручить ведение войны он был вынужден своему финансовому советнику Марину, который, по всей вероятности, никогда в жизни не занимался военным делом[440]. О полной растерянности Марина свидетельствует тот факт, что на предмет адекватного образа действий он прежде всего посоветовался с философом Проклом. Еще более поразительно, что сам Анастасий обнаружил в тот момент потребность в совете того же философа[441].

После восшествия на престол Юстина Патрикий был переведен на восток, где занимался проведением в жизнь новой религиозной политики. В частности, он хотел принудить Павла, епископа Эдесского, к принятию определений Халкидонского Собора. Когда тот воспротивился ему, Патрикий отправил его в ссылку в Селевкию[442]. Характерно, впрочем, что Патрикий, выходец из Малой Азии (из провинции Фригия), будучи сторонником прохалкидонской партии, представлял собой исключение среди местной знати[443].

Другим участником этих событий, происходившим также с востока Империи и причастным при Юстине к гонениям на антихалкидонитов, был Фаресман. Он был уроженцем Лазики, участвовал в войне с персами в 502–505 гг., находясь в подчинении у Патрикия[444]. Вероятно, не случайно позднее, в 522 г., он вновь действовал на востоке, на этот раз против антихалкидонитов, где опять-таки оказался под началом Патрикия, помогая ему в низложении и ссылке Павла Эдесского. После этого он также принимал участие в гонениях на монахов-антихалкидонитов[445].

В завершение хотелось бы выделить еще один аспект, чтобы показать многообразие акций прохалкидонской партии в исследуемое время. Как уже упомянуто, она поддерживала контакты со своими сторонниками вне Константинополя и самим папой Римским. Нельзя исключать того, что православные в столице были тесно связаны также и с готским королем Италии Теодорихом. Основание для такого заключения дает один пассаж из «Хронографии» Феофана. Там говорится: «А Гормизд, епископ Рима, притесняемый Теодорихом, благоволившим Виталиану, отправил епископа Эннодия и архидиакона Виталиана [к императору], с тем чтобы созвать Собор в Ираклии»[446]. Каких-либо других указаний на возможные отношения Виталиана и Теодориха не имеется, но даже один этот пассаж из Феофана является достаточно выразительным, чтобы заключить о широких контактах между готским королем Италии и Виталианом, а также (предположительно) прохалкидонской партией Константинополя.

О других контактах Виталиана с западным миром свидетельствуют письма Алкима Авита, епископа Виенны, и бургундского короля Сигизмунда, адресованные Виталиану и Келеру[447]. В письме Виталиану Сигизмунд сообщает о сыне