Император Юстиниан Великий и наследие Халкидонского Собора - Михаил Вячеславович Грацианский

сведениям антихалкидонитских источников, попытался указать ему на незаконность его действий ввиду существовавшей в то время унии Восточных Церквей, покоящейся на определениях «Энотикона» императора Зинона. Амантий был сразу же схвачен и казнен вместе с Андреем и Феокритом. Православные источники вменяют в вину Амантию и его сторонникам заговор против Юстина[465].

II.3. Переворот в церковной политике в пользу халкидонского православия

Уже в первую неделю после того, как Юстин взошел на престол, на константинопольского патриарха Иоанна с разных сторон было оказано давление с целью принудить его к официальному признанию определений Халкидонского Собора[466]. Из собравшейся в церкви толпы ему кричали, что он должен восстановить память Халкидонского Собора, а также вписать в диптихи имена патриархов, изгнанных за их православие, и имя папы Льва, а предводителя антихалкидонитов, антиохийского патриарха Севира, отлучить от Церкви[467]. Того же самого потребовали от Иоанна и столичные монахи, передавшие ему свою петицию (libellus)[468]. Императорская чета также не осталась в стороне: императрица Евфимия предупредила патриарха, что она до тех пор не вступит с ним в церковное общение, пока он не исполнит предъявленные ему требования[469]. Непосредственно после этого под председательством патриарха в Константинополе был созван Собор, который исполнил требования монахов и восстановил почитание четырех Вселенских Соборов[470]. Вслед за этим император издал эдикт, обязывающий военнослужащих присоединиться к вере Халкидонского Собора под угрозой в случае отказа лишить их содержания и других полагавшихся им привилегий[471]. Судя по быстроте и бесперебойности в осуществлении всех этих мер, они были заранее и тщательно подготовлены руководителями прохалкидонской партии.

Хотя прохалкидонская партия выступала за немедленное примирение с папой, для нее было, тем не менее, немыслимо полагаться в этом деле только на находящихся в столице сторонников Халкидонского Собора. В качестве предварительного условия для переговоров с папой сначала следовало достигнуть некоторой консолидации халкидонитов столицы и Востока[472]. Достойно внимания то, что отношения с папой были возобновлены только в сентябре 518 г. посредством писем к нему императора, патриарха Константинопольского и Юстиниана[473], в то время как контакты с халкидонитами на Востоке начались сразу после восшествия на престол Юстина. Заметим, кроме того, что папа получил эти письма лишь в декабре 518 г., когда проведение новой религиозной политики на Востоке уже шло полным ходом[474]. В своем первом письме папе Юстин сообщал о вступлении на престол, но еще не высказывал ясно своих целей относительно религиозной политики[475]. Именно Юстиниан первым объявляет папе, что на пути восстановления церковного мира уже сделаны важные шаги[476].

При этом уже в августе был проведен Собор в Иерусалиме, который одобрил постановления Константинопольского Собора[477]. Контакты со сторонниками халкидонского православия в Иерусалиме поддерживал Ипатий, племянник императора Анастасия, который теперь выступал в качестве одной из ведущих фигур халкидонской реакции. Уже в начале правления Юстина ему была дана должность magister militum per Orientem, не в последнюю очередь для того, чтобы держать под контролем проведение новой религиозной политики в этом важном регионе[478]. Вслед за этим в пределах Антиохийского Патриархата, в городе Тире, в сентябре 518 г. также был проведен поместный Собор, что было важно для православной партии уже потому, что там же за пять лет до того был проведен Собор, установивший унию всех патриархов-антихалкидонитов и осудивший Халкидонский Собор и «Томос» папы Льва[479]. Схожий по повестке дня и результатам Собор состоялся и во Второй Сирии[480].

Посредством всех этих мер была создана почва для переговоров с папой Римским. Православные Востока и Константинополя на основании требований константинопольских монахов касательно церковного единения пришли к соглашению по следующим пунктам: 1) восстановление в диптихах имен патриархов Константинопольских Македония и Евфимия, а равно и их сторонников; 2) исповедание и восстановление в диптихах памяти четырех Вселенских Соборов; 3) восстановление в диптихах имени Льва, папы Римского, и его почитание наравне с Кириллом Александрийским; 4) низложение и анафематствование предводителя антихалкидонской партии — патриарха Антиохийского Севира[481]. Эти положения разделялись отныне всеми халкидонитами Востока Империи.

Далее, когда переговоры с папой были открыты императорским письмом от 7 сентября 518 г., Юстиниан затронул вопрос о необходимости осуждения Акакия[482], бывшего патриарха Константинопольского, считавшегося в Риме виновником возникновения схизмы, которую в историографии обычно незаслуженно называют «акакианской». Хотя вина Акакия для многих в Константинополе не была очевидной, осуждения его невозможно было избежать, если прохалкидонская партия Константинополя действительно хотела примирения с Римом. Так, например, патриарх Константинопольский Иоанн противился признанию вины Акакия даже в то время, когда посланники папы уже находились в Константинополе (конец марта 519 г.) и речь шла о принятии папских требований[483]. В своем письме папе после заключения унии с Римом Иоанн особо подчеркивал роль императора в этом деле, умалчивая, однако, о собственной позиции и роли самого папы, что в данных обстоятельствах можно рассматривать как явный знак недовольства со стороны патриарха. Очевидно, что он был принужден прохалкидонской партией уступить требованиям папы. Те, кто склонил патриарха Иоанна к cдаче твердых и обоснованных позиций Константинопольской Церкви в отношении личности патриарха Акакия, отправили Гормизду поздравления, в которых нет и следа какого-либо недовольства чрезмерными и жесткими требованиями папы. Среди этих людей, кроме императора, были Юстиниан, Помпей (племянник умершего Анастасия и брат Ипатия), а также Юлиана Аниция и Анастасия[484].

А.А. Васильев справедливо замечает, что изменение политики по отношению к антихалкидонитам последовало лишь после убийства Виталиана[485]. Точнее, именно после исчезновения Виталиана с политической сцены правительство в Константинополе позволило себе в своих отношениях с папой новый тон перед лицом проблем, которые создало жесткое проведение пропапской линии в восточных провинциях[486], что, в свою очередь, потребовало некоторого послабления в отношении мер против антихалкидонитов.

Однако в свете новой волны преследований, последовавшей в 525 г.[487], вряд ли можно говорить о каком-либо серьезном послаблении в императорской политике в отношении антихалкидонитов. Скорее речь шла о том, что правительство Юстина было отныне готово искать на Востоке поддержку исключительно у православных-халкидонитов, а не обращаться за ней к их противникам, как это было при Анастасии. Это можно увидеть на примере писем к папе Гормизду, в которых речь идет о смягчении папских требований осуждения умерших патриархов и епископов. К просьбам, выраженным в этих письмах, присоединились клирики и монахи Иерусалима, Антиохии и провинции Сирия Вторая, которые также направили ему свои челобитные. Здесь нужно