Улица Холодова - Евгения Викторовна Некрасова

они познакомились на конференции, посвященной ВИЧ. Серега – бывший наркозависимый и человек с ВИЧ. Он принимает терапию, поэтому у них с Ритой родился здоровый сын Сава. Посмотреть на Риту и Серегу вы можете в передаче Дудя[19] про ВИЧ.

Раньше по выходным Рита садилась в машину и развозила эту самую ВИЧ-терапию по малым населенным пунктам Новосибирской области тем людям, у которых нет возможности забрать лекарства лично (нет машины, нет денег на транспорт, нет возможности оставить детей или пожилых родственников), или тем, которые из-за проблем со здоровьем не могут доехать до СПИД-центра. Я спрашиваю, когда мы встречаемся, как Рита не устает от того, о чем она пишет. Она говорит, бывает, что устает. Рассказывает, как ее выбила история парня из Омска, бывшего воспитанника интерната для инвалидов, теперь живущего в квартире самостоятельно. Парень родился без рук, Рита брала у него интервью, и он рассказал, что не принимает никогда горячий душ, потому что воспитательница в интернате подвешивала его за ноги и окунала в горячую воду. Рита слышала и видела гораздо больше жести за свою профессиональную жизнь, но именно эта история опрокинула ее на недели.

Я спрашиваю ее, почему она решила стать журналисткой. Рита говорит, что была книжным червем, любила читать и писать, ходила с постоянной пятеркой по русскому. На журфак был огромный конкурс, а на платном дорого учиться, поэтому Рита поступила на филологический. Она жалеет, что не отправилась работать в какую-нибудь газету сразу после школы, но в 2010-х человек без диплома о вышке считался пропащим. Рита училась, читала книги по античной литературе, тихо мечтала стать журналисткой. На третьем курсе ее подруга вдруг устроилась работать в журнал без опыта. Рита поняла, что так можно, и попросилась в студенческую газету, которая ей была симпатична и адрес которой она нашла в выходных данных на последней полосе. Постепенно она втянулась, поняла, что своими материалами может помогать людям, освещая социальную несправедливость и давая знания, которые помогают действовать.

Рита говорит, что за эти годы работы она, кроме чтения и письма, еще научилась слушать. Люди, ее герои, для нее самое драгоценное, узнавать их – огромное счастье. Еще Рита утверждает, что она очень тщеславная и для нее в работе очень важна похвала. Иногда она ощущает себя героиней кино. Отвечаю, что про нее давно можно было бы снять какую-нибудь отечественную «Эрин Брокович». Именно Рита стала прототипом героини моего рассказа «Социалка-Лешиха» о бессмертной журналистке-экоактивистке, потому что обладает такой же неиссякаемой силой и работоспособностью.

Летом 2023 года Рита с семьей уехала из России, чтобы иметь возможность дальше заниматься журналистикой. Это было очень сложное решение. Рита говорит, что в Новосибирске она была очень на своем месте. Я надеюсь, что там остались волонтеры, которые развозят лекарства ВИЧ-инфицированным по областным населенным пунктам. Несмотря на отъезд, Рита продолжает вести русскоязычный подкаст про ВИЧ «Одни плюсы» и пишет для «Верстки»[20]. Например, она выпустила материал про ВИЧ-позитивных людей, уходящих на войну по контракту.

Я спросила исследовательницу Наталью Ростову, почему российская журналистика в России утратила свою власть и репортеры уже не могут так влиять на происходящее, как это было в девяностые. Наталья ответила мне, что то, что почти все лучшие медиа и журналисты выдавлены за границу, как раз и означает, что журналистика до сих пор обладает огромной силой.

Лена

Лена Костюченко – общероссийский ангел, тоже выдранный с неба, протащенный по глинистой земле русской реальности. Когда-нибудь нас спросят, где мы были, что мы думали и делали, когда все это происходило, все это – это и то, что случилось еще раньше, до катастрофы, в повседневной жизни страны – за стенами ПНИ, в станице Кущевская, в здании заброшенной Ховринской больницы, в Норильске во время разлива дизельного топлива, и всюду, и всегда. Мы ответим, что мы работали, боялись впасть в нищету нашего детства, платили наши ипотеки, учили языки, пили чертов латте, смотрели нетфликс, занимались своим делом и своими делами, лечили свои травмы, заботились о своих семьях и о себе, даже пытались помогать кому-то в беде или просто в серости. Но у нас была Лена Костюченко, которая писала обо всем, чего мы не сумели предотвратить, а мы читали или читаем сейчас.

Лена – корреспондентка «Новой газеты», возможно важнейшая журналистка нашего времени: от середины нулевых, когда мы, родившиеся в середине восьмидесятых, стали условно взрослыми, и до начала катастрофы. Какое время сейчас, я не знаю, явно не наше, ничейное несчастное безвременье.

Ленины статьи проходить бы в школах на «разговорах о важном». По ним можно изучать историю России начала этого века. Лена со второго курса журфака МГУ и до недавнего времени была корреспонденткой «Новой газеты». Лена писала о страшных порядках в измученной и изнасилованной Кущевке, о бесчеловечном обращении с людьми, запертыми в ПНИ, о проституированных женщинах, работающих в вагончиках на трассе, о врачах, выгребающих людей у смерти в ковидном отделении, о подростках, тусующихся в здании заброшенной больницы в Москве, о ментах, курящих травку и пьющих на дежурстве и выезжающих через раз на выезд. И множестве другом, катастрофическом, но повторяющемся, ежедневном, приобретающем нормальность, входящем в привычку у того, кто вовлечен в круговорот насилия и серой, бетонной апатии.

Лена из тех корреспондентов, кто ездит на войну, в горячие точки, в страны, где происходят бунты и беспорядки. Она – самый бесстрашный человек из всех, кого я встречала. Из всех нынешних журналистов Лена больше всего похожа на Холодова: та же нездешность в глазах, почти юродивость, профессиональная святость, бескорыстность, бесстрашие.

Я познакомилась с Леной в начале 2020-го, когда она пришла к нам в школу писать книгу. Мы только открылись, я была неопытной преподавательницей, могла сказать Лене про ее домашку что-то вроде: «Мы все знаем, как пишет Лена Костюченко, а ты вот напиши как-то иначе». Через какое-то время она перестала приходить на занятия, потому что снова вернулась к активной работе. Мы с родителями ехали на дачу по Подольскому району, отец включил «Эхо Москвы», которое тогда еще вещало открыто. Там рассказывали, что в аэропорту Норильска задержали журналистов «Новой газеты», среди которых была Лена. Я сказала: «О, это моя студентка».

Я прошу Лену привести пример, когда ей удалось помочь кому-то своим журналистским материалом. Она вспоминает, что однажды ей позвонила молодая женщина из Краснодарского края. Ленин номер после Кущевки ходил по рукам у местных. Женщина рассказала, что ее