Улица Холодова - Евгения Викторовна Некрасова

появление которых было запрещено в официальной сетке вещания; именно там обсуждались темы, про которые не говорили никогда в других эфирах, там освещались трагедии, вспоминались их жертвы, собиралась волонтерская и денежная помощь, делались репортажи с митингов и материалы о новых политических заключенных.

Оля уехала из России в 2013 году, после принятия закона Димы Яковлева. Это не было тогда типичным, но уже, разумеется, было привилегией. Оля продолжала писать про фильмы, спектакли, ездить на фестивали, работала внештатной корреспонденткой базирующегося в Праге «Настоящего времени»[26]. Разумеется, Шакина была не единственная, кто проделал путь из глянца в правозащитную или антикоррупционную журналистику. Например, была еще Оксана Баулина, бывшая редакторка журнала Glamour, которая погибла в Киеве в 2022 году во время журналистской командировки. Многие коллеги Шакиной и Баулиной остались работать в московском глянце, идут на компромиссы, но у каждого свои жизненные обстоятельства.

В 2021-м Оля начала работать редакторкой в правозащитном объединении. Это команда адвокатов, которые, например, помогают российским ученым, обвиняемым в госизмене за то, что читали лекции в Китае или вели переписку с коллегами на английском. Или оспаривают решение Минюста о признании организаций или отдельных людей иноагентами. И много чего другого, сложного, опасного, часто безрезультатного. Оля обращает юридические адвокатские речи в читабельные тексты, пишет для соцсетей правозащитного объединения, составляет письма-обращения, находит новости и информационные поводы, делает профайлы о политических заключенных. По ее мнению, сейчас это самая правильная трудовая занятость, которую может осуществлять человек, умеющий профессионально писать. Теперь Оля – мать-одиночка, которая живет в маленькой комнате в деревне под Берлином. На расстоянии вытянутой руки от ее окна проходит одноколейка.

Иван

Имя Ивана Голунова связано с нашим последним, на данный момент и дальше надолго, общим счастьем преодоления хтонической несправедливости. Весь этот Ива́нов случай – редкое доказательство нашей совместности, субъектности и силы. Кажется, большего чуда общности молодые городские, да и вообще всякие, жители, а также профессиональные журналисты не производили давно или никогда. В начале лета 2019 года Иван был арестован по сфабрикованному делу, и, казалось, его схапала система. Но вокруг Ивановой беды собрались главреды, известные медиалюди, творческая интеллигенция, даже системные политики, а главное, множество отчаянных и свободных полудетей – студентов или просто молодых людей. Все эти субъекты возмущения и справедливости, представляющие СМИ или себя, принялись спасать Голунова. На следующий день после задержания журналиста те самые СМИ, которые «писали или старались писать как есть на самом деле», вышли с обложками, где была написана одинаковая фраза: «Я/Мы Иван Голунов». У меня есть номер «Новой» с таким титулом, успела купить в палатке на Новом Арбате. Люди стояли в очередях на одиночный пикет. Полудети толпились и требовали освобождения Ивана у суда, где принимали решение о его мере пресечения. Я сидела дома, смотрела репортажи оттуда на «Дожде»[27], мучилась совестью, что не иду. Я боюсь людей больше, чем ментов. Мне позвонила моя знакомая режиссерка, выяснилось, что она знает Ваню. Она попросила меня записать видео в его поддержку. Вечером мой видеобубнеж, смонтированный рядом с другими, появился на том же «Дожде»*. Я почувствовала себя небесполезной. Голунова выпустили, общий наш навал и шум тогда сработал.

Встречаемся с Ваней в Москве в районе «Белорусской». Воздух помят последними двумя днями. Людям в уличных кафе весело, легко и неловко. Вчера вагнеровцы передумали идти на Москву. Я до сих пор не могу поверить, что Голунов не уехал из России. Мы садимся на урбанистические лавочки рядом с разноцветным, недавно построенным учреждением.

Голунов не мечтал стать журналистом. Не было публицистического текста или журналистской фигуры, перевернувших его мир. Родители Голунова никогда не работали в СМИ. Просто Ваня перебрал много школ в Москве, его мама всегда хотела найти для него лучшую. В итоге старшие классы он окончил экстерном и решил устроиться на работу. Нашел ее в молодежном приложении бесплатной районной газеты. Потом в другой районной газете он писал про социалку, проблемы ЖКХ. С этими материалами Голунов пришел стажироваться в «Новую газету».

Там он много переписывал свои материалы и занимался «Книгой памяти». Ее придумал Муратов[28], а Елена Милашина и потом Голунов обзванивали региональные газеты, изучали их сайты (тогда уже началась цифровизация СМИ), другие онлайн-ресурсы, связывались с московским и областными отделениями «Солдатских матерей»[29] и устанавливали фамилии погибших в чеченской войне солдат и офицеров. Еще в редакции решили брать историю одного из погибших и писать о нем большой материал, чтобы за фамилиями ощущались люди, настоящие потерянные жизни. Голунову звонили в «Новую» из Главной военной прокуратуры и обращались к нему «Иван Валентинович». Голунову на тот момент было 17. С тех пор Минобороны стало еженедельно и, возможно, по-настоящему отчитываться о потерях. Он перешел в пресс-службу «Новой», составлял дайджест цитируемости разных материалов газеты, отвечал на вопросы журналистов из других СМИ.

Потом Голунов начал заниматься деловой журналистикой. Сначала в «Газете», потом в «Ведомостях», «Форбсе», «РБК», «Медузе»[30]. В бизнес-СМИ Голунов писал о туризме, городе, собянинском благоустройстве. Все это он разбивал на районы, улицы, скверы, объекты, детали, косточки, плиточки. Я спрашиваю, был ли результат, эффект этой его работы. Он говорит, что да. Например, плитку после некоторых его материалов в некоторых районах стали класть качественней и аккуратней.

Иван Голунов – цифровой червячок, занудный исследователь, собиратель и аналитик всякой скучной для большинства информации. Интересно, что именно эта склонность Голунова копаться в сметах, отчетах, тендерных заявках, данных о закупах, договорах, актах (большую часть информации можно найти онлайн или запросить) и привела к покушению на него летом 2019-го. Я называю это покушением – на его свободу, на возможность осуществлять профессиональную деятельность. В начале лета 2019 года Ивана Голунова задержали в Москве полицейские с якобы наркотиками в рюкзаке. А при обыске в квартире якобы обнаружили мини-лабораторию и принялись создавать дело. Голунова отвезли в СИЗО, посадили в клетку. Потом посадили под домашний арест на время следствия. Но в отношении голуновского дела случилось чудо справедливости. Настоящее, честное расследование: полицейские, которые подкинули Ивану наркотики, получили сроки по семь с половиной лет. По одному прошла кассация, и срок сбавили до трех лет. Организатор получил пятнадцать лет. По заказчику идет следствие. Голунов не может сейчас рассказать мне, кого и какой именно его материал так разозлил.

Ваня считает, что его дело рифмуется с делом Холодова. И тот, и другой журналисты достали своими материалами, довели до точки кипения. «Заткнуть бы ему рот».