Улица Холодова - Евгения Викторовна Некрасова

стране, написать сценарий, написать книгу, вторую-третью, опубликоваться, путешествовать по России и по всему миру, получить какую-нибудь хорошую литературную премию, купить квартиру, быть экранизированной, получить «Каннскую пальмовую ветвь», погасить ипотеку, перевестись на другие языки. Сейчас я совсем не мечтаю.

67.

Рассказываю своей московской подруге, что «кроме меня» из Климовска еще этот молодой актер, который играл в «Грузе 200» и «Морфии» Балабанова, художница и иллюстраторка Вера, изобретатель Владимир Красноухов, автор логических головоломок, и, конечно, Холодов. Подруга отвечает, знаешь, для Климовска вас вполне достаточно. Я думаю, что нас, наверное, гораздо больше. Почему-то мне важна эта плотность вынужденно пришедших из моего города к рефлексии – рисующих, играющих, пишущих, придумывающих – из опыта одного общего пространства, ежедневного дыхания, топтания в одних и тех же учреждениях, перекрестках, платформах, транспортных единицах. Общая мука места или радость места. Кому как в разное время. Общий показатель давления станка одного и того же штамповочного завода.

До моей школы мы с родителями жили вместе с бабушкой и дедушкой в одной двушке на проспекте 50-летия Октября, то есть фактически через дорогу и два дома от Холодовых. Останься мы там, я бы отправилась учиться в гимназию номер 4. В старом своем дворе я дружила какое-то время с дочерью музыканта, который пел «У меня нет жены». Забыла перечислить его своей московской подруге. Дочь звали Татьяной, она снималась в клипе на эту песню с каре и в темных очках и выглядела как Матильда в «Леоне». У дочери музыканта была настоящая Барби, у Барби была яхта. Когда я увидела эту Барби, я впервые ощутила социальное неравенство.

Мы с родителями разъехались с бабушкой и дедушкой по разным адресам, в нашу бывшую квартиру вселились сильно пьющие люди, чей сын только что вернулся из тюрьмы. Там произошел пожар. Музыкант и его дочь уже к тому времени перебрались в Москву. Потом он стал продюсером Алсу. После переезда я приходила в свой старый двор, и мои прежние раннедетские друзья упрекали меня в том, что я не сумела уговорить родителей остаться здесь и новые жильцы подожгли квартиру. Много лет она стояла с подкопченными подоконниками и откосами и без занавесок. Внутри проглядывалась обгорелая пасть комнаты, той самой, где мы жили вместе с родителями. Это я видела, двигаясь мимо своего бывшего дома по проспекту 50-летия Октября.

Про местных музыканта и актера в Климовске, возможно, кто-то слышал. Про Холодова в городе знают. Пусть даже тридцать пять процентов людей среднего возраста. Есть же еще выпускники школы номер 5, которым рассказывают о Диме его мама и учителя. Если бы Холодов стал детским писателем, как он мечтал, его именем вряд ли бы назвали улицу и не попытались бы назвать нашу с ним школу. Но если бы он работал журналистом сейчас и был убит при таких же обстоятельствах, его смерть, возможно, мало бы кого задела кроме родных, коллег и ряда неравнодушных людей. Улица его имени могла появиться только в девяностых.

68.

Те люди, которые несколько лет находились под следствием, подозревались в организации и исполнении убийства Холодова, были оправданы судом дважды. Все они – профессиональные военные, некоторые высшего класса, прошедшие горячие точки с суперсложными заданиями, Рэмбо, как бы написал Холодов. Министр обороны допрашивался по делу как свидетель. Сразу после известия об убийстве журналиста Грачев сказал, что журналист подорвался на чем-то, что привез с Кавказа. Этот же генерал произнесет совсем скоро фразу про девятнадцатилетних пацанов – российских солдат, которые идут на смерть со счастливыми глазами. Холодов погиб за два месяца до начала Первой чеченской. Он чувствовал, к чему все движется, он писал, что нельзя начинать эту войну. Есть версия, что в чемодане с Казанского вокзала журналисту обещали документы не о ЗГВ вовсе, а о плане ввода российских войск в Чечню. И что Холодов хотел остановить ту войну. Правда это или нет, мне неизвестно.

69.

Кураторке, художнице, сотруднице «Гаража» и выпускнице нашей литературной школы Ильмире Болотян было 14 лет в 1995 году, когда убили тележурналиста Владислава Листьева. Она вела дневник и сделала после этого события запись, в которой упоминается Холодов:

Точно так же получится, как получилось с Дмитрием Холодовым, журналистом «Московского комсомольца». Его убийцы до сих пор [не] найдены. Я читала в газете, что Д. Холодов был очень хорошим, что от него никто не слышал ни крика, ни недовольства, он не пил и не курил, даже не имел не только семьи, но и девушки. Думаю, что он сейчас в раю.

В одной из своих лекций фольклористка Светлана Адоньева говорит, что павший солдат после смерти в народном понимании продолжает делать то, что он делал до гибели, то есть воевать. Дмитрий Холодов, воевавший при жизни за правду солдат, я надеюсь, где-то там, в чистом небе, все же не воюет, не печатает статьи из горячих точек и не расследует коррупцию в Российской армии, а продолжает писать сказки о Мике и Шуме.

Я/Мы Дмитрий Холодов

Рита

Рита Логинова – женщина из Сибири. Мы виделись раз пять в жизни, но она одна из самых моих любимейших людей на свете. Рита много лет занимается социальной журналистикой. Она работала в «Тайге. инфо», «Таких делах», «Верстке»[18]. Мы познакомились, когда Рита брала у меня интервью про «Калечину-Малечину» перед книжным фестивалем в Иркутске. Худая девочка в очках и с татуировками на руках. В Иркутске мы встретились вживую, разговорились, и я постепенно начала узнавать, что это за девочка передо мной. Рита – одна из главных ВИЧ-активисток в Сибири и ведущая подкаста о ВИЧ «Одни плюсы». На протяжении десятилетия Рита пишет истории ВИЧ-инфицированных людей региона, отслеживает ситуацию с доступностью терапии. Помимо этого она рассказывает про воспитанников ПНИ, про людей с особенными потребностями, про доступную среду, про пациентов с редкими заболеваниями и лекарствах для них. Рита играет на укулеле, на правой руке у нее татуировка с драконихой, держащей в когтях расколотое яйцо, на левой – голубь мира, на спине – обширное дерево, на плече лисенок (потому что Рита была когда-то влюблена в человека, который любил стихотворения Теда Хьюза про лисенка на Чок-Фарм-Бридж, Рита даже ездила на этот мост).

Я не знаю, откуда у Риты столько сил. У нее двое сыновей, первый – подросток, второй еще совсем маленький, его отец – Ритин парень Серега, с которым