Могучий Русский Динозавр №5 2024 г. - Литературно-художественный журнал

Пацаны пожали плечами и объяснили:

– Мы думали, ты давным-давно забыл о принцессе. Ну, извини.

– Я забыл, – Лю Ханя застали врасплох, и он начал отпираться, – забыл, но не хочу, чтобы при мне говорили гадости. Так нельзя, чтобы парень обнимался с девчонкой у неё дома, как будто он жених, а она невеста.

С Лю Ханем спорить не стали, благо скоро начиналась тренировка по футболу, и куда интересней было поговорить о спорте, чем о ерунде.

Через два дня Чжоу Юнкан после урока китайского подошёл к учительнице и заявил, что у него пропали ключи от дома и кошелёк с деньгами. Юнкан очень нервничал. Он считал себя идеальным, без недостатков, а значит, не способным что-либо потерять. А теперь он понимал, как над ним будут смеяться в школе и дома. Ещё бы: Чжоу Юнкан, один из первых учеников, чистюля, богатенький, вдруг оказался растеряшкой, типа малыша из детского сада – ха-ха, позор, презрение! Потерю искали до вечера. Вечером, когда Чжоу Юнкан с ужасом осознал, что он останется ни с чем, он не придумал ничего лучшего, как обвинить одноклассников в воровстве. Назревал конфликт, но учительница сказала:

– Чжоу Юнкан, твои деньги, безусловно, могут быть лакомым кусочком, а вот зачем кому-то твои ключи? Вспомни ещё раз: по дороге в школу ничего не приключилось?

И Чжоу Юнкану под пристальным взглядом взрослого человека пришлось сознаться: он хотел наломать сирени, залез на высокий камень, с которого можно было дотянуться до веток попышнее, и упал.

– Вот, – учительница подняла вверх указательный палец, – пойдёмте все вместе и посмотрим, нет ли вещей Юнкана на том месте.

И весь класс во главе с ней пошёл туда, где Юнкан пытался нарвать букет. Увы, ни ключей, ни кошелька там не было. Чжоу оставалось опустить голову и признать себя болваном, не способным уберечь ценные вещи.

Лю Хань торжествовал: наконец-то его соперник уничтожен. Он думал, что об этом будут долго помнить в школе и дома тоже по головке не погладят за расхлябанность. На самом деле, Лю Хань утром видел Юнкана возле сирени, потому что шёл – не специально, а как обычно – по той же улице. Он понимал, для кого предназначены цветы. И проходя мимо кустов, нашёл на земле ключницу и маленький кошелёк и решил не возвращать их. А чтобы не подумали, будто он вор, Лю Хань бросил всё в ближайший колодец, на дне которого вряд ли эти вещи когда-нибудь обнаружат.

Эгоизм Лю Ханя рос вместе с ним и давал всё новые и новые побеги: зависть, мстительность, жестокость, бесчестность. Человек, зацикленный на себе, не может жить без врагов. И для Лю Ханя таким врагом стал отличник и красавец Чжоу Юнкан. Обидно, что ненависть и презрение сами по себе неспособны навредить тому, на кого они направлены. Наоборот, вредят они той душе и тому сердцу, что их питают. Чжоу Юнкан в пятнадцать лет думал о карьере в юстиции. Лю Хань в том же возрасте собрал парней покрепче и вместе с ними занялся грабежом, воровством, мелким рэкетом (трясли таких же подростков и юношей послабее). Они не брезговали спекуляцией шмотками, техникой, потихоньку приторговывали дурью. Благо рядом с их большой деревней было много городков, и власть в конце восьмидесятых больше занималась экономикой, чем правопорядком. Вечерами пацаны болтались на улицах или собирались у кого-нибудь дома. Лю Ханя боялись: он хорошо дрался, хорошо говорил, не раз участвовал во взрослых делах, при разборках не прятался и не суетился, бил первым. Кое-кто из противников уже испытал на себе его нож, а в кое-кого он стрелял из старого отцовского ружья. Убитых за ним не числилось, а избитых до полусмерти перестали считать. О врагах Лю Хань говорил так: «Дохнет комар, и вместе с ним исчезает его яд», то есть человек перестаёт мешать, когда у него нет для этого физической возможности. Подобная участь ждала и Юнкана. Расправу над ним решили устроить в субботу вечером: в это время он всегда возвращался из города на мопеде после каких-то дополнительных уроков. Парни из банды Лю услышали шум двигателя – мопед Чжоу был дорогим, но рычал как самоделка – и перегородили дорогу старой машиной. Машину увели год назад и пока не светили, выгоняя её из заброшенного сарая ближе к ночи. Юнкан остановился. Не заглушив двигатель, он попросил уступить дорогу. Он знал, с кем имеет дело, хотя самого Лю Ханя среди ребят не было.

– Ты, – начали они с оскорблений, – погладил носочки? Кремом помазал лицо? Трусики меняешь каждый день? Что у тебя в сумке: губная помада и духи?

Чжоу Юнкан молчал, на его лице не было ни следа страха. Пацанов такая смелость вывела из себя, и от слов они перешли к тычкам. Чжоу стоял солдатом и даже не отшатнулся, когда перед его лицом замелькал нож.

– Конечно, он нас не боится, мы же вонючие крестьяне, сраные бедняки, долбаная шпана из подворотни.

– Он пожалуется папочке, и полиция надерёт нам задницы.

– Да, малыш?

– Да, братец?

– Он не братец, он сестрица.

– Нам, оборванцам, наверное, не престало так себя вести с будущим министром?

– Конечно, окружному начальнику можно и пожары устраивать, а простому люду и лампу зажечь нельзя.

– Чжоу Юнкан, твоё последнее желание?

– Сестрица наверняка попросит не бить по лицу, чтобы в гробике лежать красивой.

– Что ж, попробуем, какая у него фанера[12].

От первого удара в грудь Чжоу Юнкан пошатнулся, от второго сделал шаг назад, третий удар кастетом свалил его на землю и сбил дыхание. Бандиты нависли над ним, как волки над раненым оленем, ещё секунда – и они бы растерзали жертву. Но тут из машины раздался свист.

– Эй, – озлились они, – дай нам сделать наше дело, мы же договаривались.

Свист повторился.

– Тогда добей его сам.

– Выйди с ним один на один.

Свист прозвучал третий раз. Парни переглянулись между собой, оплевали Чжоу Юнкана со всех сторон, несколько раз дёрнули за уши и за волосы (так наказывают девчонок) и толпой погрузились в колымагу.

Юнкан поднялся с земли, пригладил волосы, стряхнул с себя пыль, плевки, запустил движок и как ни в чём не бывало продолжил путь.

Лю Хань и его дружки месяц ждали проблем с законом из-за своей выходки, ведь отец Юнкана носил полицейскую форму и погоны полковника. Однако их никто никуда не вызывал, более того, Чжоу Юнкан при встрече