Могучий Русский Динозавр №5 2024 г. - Литературно-художественный журнал

– Машунь, а ну-ка, иди сюда, – я стоял напротив «Квадрата». – А эта нравится?

С минуту дочка внимательно смотрела на картину, а затем кивнула:

– Да. А у тебя есть такая же? – и показала над головой невидимую шапку. – С блестючкой?

– Что «такая же»? – не понял я.

– Как у дяди. Ну такая…

– У какого дяди?

– Вот у этого, – она указала на квадрат.

– Ты видишь там дядю?! – удивился я. – А ещё, ещё что?!

– Мальчика. Его дядя за руку держит.

– Чай готов. Идите сюда, – позвала тётя Нина.

Дома я переспросил Машку:

– Точно? Дядя и мальчик? Не врёшь?

– Сам ты врёшь, – обиделась она. – Говорю, мальчик и дядя в такой… ну, с блестючкой. Ты что, сам не видел?

Через несколько дней мы смотрели фильм про войну.

– Вот! Такая же, как у дяди на картине! – дочка показала на фуражку.

Если верить Машке, получалось, что в конце тоннеля стояли военный и мальчик. Конечно, я догадывался, кем могли приходиться тёте Нине эти люди. Наверное, надо было спросить у неё напрямую. Но я был уверен, не рассказала бы. С женой тётя Нина тоже не откровенничала. А разгадать тайну «Квадрата» очень хотелось.

Был у меня знакомый мент. К нему я и обратился. Про «Квадрат», конечно, ни слова. Он бы просто посмеялся. Поэтому соврал, что тёща разыскивает двоюродную сестру, и назвал фамилию тёти Нины. Ещё добавил, что она, скорее всего, в Минске. По крайней мере, раньше там была. Тётя Нина как-то обмолвилась, что прежде жила в Минске, а потом переехала.

– Во даёшь! У меня работы по горло, а тут тёщиных сестёр ищи, – нахмурился мент. – Не гарантирую, что скоро. Тебе ж не к спеху?

Я заверил, что подожду, никаких проблем. И пообещал пятизвёздочное вознаграждение в бутылке.

Через несколько дней я встретил тётю Нину на улице. Она сидела на лавочке и кормила ротанами толстого кота. Он съел несколько штук, затем запрыгнул на скамейку, ловко сунул лапу в пакет с рыбой, подцепил самую крупную и был таков. Глядя на этого говнюка, я почувствовал отвращение. К самому себе. Я тоже полез в «чужой пакет». Всё-таки любопытство – хреновая штука.

Вестей из Минска не было больше месяца. Я надеялся, что знакомый мент забудет о моей просьбе. Но он не забыл.

– Осталось выяснить, где она сейчас. В Минске проживала до апреля 1994-го, потом уехала, – сообщил он. – Была замужем за военным, подполковником. Был сын.

– Ладно, спасибо. С меня причитается, – я уже хотел повесить трубку.

– Да подожди ты! Тут такая история. Сын изнасиловал девчонку, малолетку. Сам здоровенный лоб, а девчонке двенадцать лет. Да как всё произошло: домой затащил и давай измываться. А тут отец приехал, документы какие-то забыл. В общем, всё увидел. Девчонка убежала. Звали её Лиза Ивашкевич. Сестра одноклассника. Вот ведь ублюдок какой, сестру одноклассника… Короче, подпол сынка застрелил из охотничьего ружья. Потом сам. Понимаешь, военный…

– А мать где была?

– На выставке в Москве. Она художницей была. Может, и сейчас, не пробивал пока.

– И не надо, – ответил я. – Тёщина сестра сама объявилась. Спасибо. С меня магарыч, – и попрощался.

После этого я полгода под любым предлогом избегал навещать тётю Нину. Стыдно было. Но пришлось, жена насела: что-то с выключателем, надо сделать, и всё тут.

Починил. Тётя Нина радостная, столько хорошего за день: и за картины выплатили, и выключатель снова работает, и внучка из Германии посылку прислала.

– С мармеладом? – спросил я, хотя и не сомневался.

– Да. На вот, угостись.

Взял. Не возьми – обидится ведь.

– Ну и как там внучка?

– Лизочка? Да хорошо, ребёночка ждёт. У неё муж очень хотел детей. И она тоже. Бери ещё, а я пока морсику принесу. У меня сегодня такой морс…

Я подошёл к «Квадрату». Путь назад. Или вперёд. Если они там, может быть, это путь вперёд. Как знать.

Сегодня лежу вот, не могу уснуть. Всякое думается. Пойду на балкон покурю. У тёти Нины горит свет. На улице орут кошаки. Надо завтра купить им рыбы. Не из-за вшивости, не из-за ничейности. Просто так…

Константин Колунов

Сны накануне казни

Иллюстрация Анастасии Болбат при помощи Midjourney

Когда власть принимала очередной грабительский закон, дедушка Иньху, старый крестьянин, всегда говорил:

– Слышал я, что голодные волки забегают в деревню только зимой, когда под снегом не могут найти еды. А что они и весной могут забегать – не подумал.

Бабушка На знала: если дед вспоминает про волков, значит, он сильно взволнован и успокоить его может только трубочка с опиумом. В доме со стародавних времён остались все принадлежности для курения: лампы, миски, разные железки, коробочки, даже валик под голову служил лет сто, не меньше. Лю Иньху перенял умение обращаться со всем этим от отца, тот от своего отца и так далее. Знал он, как приготовить хороший опий, какое масло нужно для лампы, из какого волокна скрутить фитилёк, умело обращался с иглой, когда разогревал, поворачивал и разминал опиумный шарик. Затем ловко запихивал его в крохотное отверстие трубки и понимал, как держать трубку над огнём, чтобы опиум правильно нагрелся и превратился в волшебный успокаивающий пар.

Лю Хань, младший внук дедушки Иньху, по молодости перепробовал всё: от вонючей дури, неизвестно с чем смешанной, до самой чистой кислоты по три тысячи баксов за грамм. Алкоголь пил вёдрами, таблетки глотал горстями, и ничего ему не нравилось, ни к чему он, слава Создателю, не привык. А курить – это не опасно, миллиард соотечественников дымит, и ничего с ними не происходит. И курят они сигаретки по две, максимум по десять юаней за пачку[2] – от одного взгляда на такую дешёвку можно сдохнуть. То ли дело «Джин Лонг» или «Панда»[3], которую, по слухам, Дэн Сяопин[4] называл своей последней любовью.

За вечер Лю выкурил уже три пачки. Окурки были разбросаны по всему кабинету. Часто он забывал их тушить, а может быть, не тушил специально, надеясь на пожар. Задохнуться или сгореть было нестрашно – под него копали спецслужбы: министерство общественной безопасности и министерство государственной безопасности. Этих псов запугать или купить невозможно, они ничего не боятся. Здесь ведь Китай, а не Европа или Россия. Были времена, когда силовики сидели тихо и не лезли к большим людям. С тех пор