Традиции & Авангард. №4 (11) 2021 - Литературно-художественный журнал

Разговор

Муж просыпался раньше жены и сразу шел к телевизору – узнать, что нового на спортивном канале. В этот день всё было так же: Зира в утреннем вафельном халате вышла из спальни, и муж при виде жены встал.

– Доброе утро! – подошел, обнял за плечи, поцеловал.

– Почему ты всегда встаешь, когда видишь меня утром? – спросила Зира. Она уже знала, чем закончится этот день.

– Мужчина должен вставать, когда его женщина заходит в комнату, – улыбнулся он.

– Но ты мог бы дальше сидеть на диване, только посмотреть косо: господи, опять она.

– Нет, ты что! – засмеялся он и с удовольствием посмотрел на жену.

Она предложила позавтракать в кафе «Ди Вонг», они в него часто хаживали, когда только начали встречаться. Сегодня день их свадьбы, и нет ничего удивительного в том, что Зире хотелось встретить его в привычном уютном месте.

Десять лет прошло с того дня, как она сложила в мамин сундук белое платье. Это был сбитый из грубых досок деревянный короб с железной ручкой, красно-синей эмалью и чеканкой на передней стенке. Старинный. В него еще бабушка складывала приданое – тюлевые занавески, простыни и кримпленовые платья. Теперь бабушки и мамы нет, но остался сундук, в нем хранилось самое важное – мамин пуховый платок из верблюжьей шерсти, свадебное платье Зиры и серебряная посуда, оставшаяся от бабушки: ложки, вилки, ножи, овальный леген для бешбармака и две круглые фруктовые чаши с изогнутыми змейкой ручками. Бабушка была дочкой раскулаченного бая, привыкла к просторным комнатам и масштабам. Напоследок она сказала Зире:

– Ешь из серебра, носи шелк.

Зира так и делала – в ее просторном шкафу платьям было легко и свободно, каждое куплено в лучших магазинах на самые последние деньги, сэкономленные на жизни за границей и зарплате мужа. Его дипломатическая работа обоим не давала соскучиться. Польша, Австрия, Германия – в каждой стране они прожили по три года, привыкали, обставлялись до тех пор, пока мужа не отзывали обратно в страну, чтобы через несколько месяцев назначить в новую. Детей, правда, нет. Зира решила, что дурное дело нехитрое и можно благополучно родить ближе к сорока, когда страны и путешествия перестанут удивлять. Она так и сказала мужу:

– Я еще не все видела.

Что именно не видела – Зира не уточнила. Но за завтраком в «Ди Вонге» сообщила мужу, когда подали лимонный сорбет:

– Я хочу поговорить о любви. Именно сегодня. Потому что десять лучших лет прошли, и я уже год люблю другого. Спасибо тебе за всё.

Он молчал. Она встала и, не дожидаясь ответа, ушла, унося на плечах мамину пуховую шаль.

А он смотрел в окно и не видел за ним гор.

* * *

Писатель поставил точку и подошел к окну – по улице прозвенел, не останавливаясь, красный трамвай. Это были его рассказы – о нем самом. Сначала он говорил о любви, потом о любви говорили с ним. Трамвай уехал. Писатель не заметил, как его пропустил. Надо подумать о следующей истории.

Лев Лапкин

Родился в 1941 году в городе Галиче Костромской области, где из-за начавшихся родов срочно высадили с поезда его мать, ехавшую в эвакуацию из Ленинграда в Свердловск. В 1958 году поступил в Ленинградский институт точной механики и оптики (ЛИТМО). Во время учебы был редактором стенгазеты «Студенческие окна сатиры», участвовал в агитпоходах и КВН.

Работал в научно-исследовательском институте «Гранит», в последующие годы возглавлял подразделение Академии наук СССР, руководил рядом опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ, преподавал в Институте повышения квалификации руководящих работников. В 1991 году ушел из Академии наук в связи с закрытием направления.

Как прозаик дебютировал в 2012 году. Под псевдонимом Саша Кругосветов вышло около двух десятков книг. Публиковался в «Неве», «Авроре», «Литературной России», «Российском колоколе» и других изданиях. Лауреат нескольких литературных премий.

Живет в Санкт-Петербурге.

Три рассказа

Течение жизни

Константин, высокий, элегантный мужчина, авторитетный предприниматель, как говорили в те годы, легкой походкой зашел в ресторан «Тихая жизнь», что напротив круглой башни милицейского общежития. «Тихая жизнь» – странное название для ревущих девяностых… В этом ресторане часто назначались встречи с важными людьми, за «дружеским» обедом решались большие дела.

Костю ждали важняки – замгубернатора областного центра N, бледный человечек с непроницаемым лицом, и шустрый, бурно жестикулирующий олигарх. Оба крошечные, почти лысые, хоть и молодые, один – белесый, молчаливый, другой – черноволосый, не в меру говорлив. Власть и бизнес. Такие разные… С виду. На самом деле всегда вместе, не разлей вода. На самом деле – одно и то же. Две ипостаси одного. Раньше это называли – руководящая и направляющая… А сейчас? Трудно подобрать слово – элита, верхушка, избранные, сливки общества, суперэлита, истеблишмент, соль земли – ничего не подходит в точности, но понять можно – накипь такая, всплыла самозванно, прибрала к рукам рычаги общества, закрыла поры, перекрыла всем кислород – важняки, одним словом. Разные, очень разные, могут быть в конфликте, могут душить, убивать друг друга, если потребуется, если обстоятельства так сложатся, если карта ляжет… Без злобы, без ненависти – просто «бизнес», ничего личного, что тут объяснять? Потому что хорошо понимают друг друга, даже симпатизируют, потому что социально близкие… Одному делу служат…

Какому делу-то? Кому служат? Народу, наверное, стране, так говорят во всяком случае…

Тихий разговор в мрачном, затемненном интерьере. Кроили, перекраивали собственность… Говорили о телевизионных компаниях. Без Кости в этом деле ну никак не обойтись. Костя «держал» всё телевидение города. Не владел им – именно «держал». Без него нельзя «перекраивать», тем более – деньги вытаскивать, это главное, реклама в девяностых держалась на наличке. Идеология и вещание – Константин в это не вмешивался, важнякам интересно – пусть занимаются. Власти, формальные и неформальные, «предержащие» и финансовые, уважали Константина. Помимо телевидения он контролировал рынок ритуальных услуг, был «смотрящим» по городу N от московских «дедов», имел «своих» чиновников в городской администрации и законодательном собрании; говорят – об этом, правда, шепотом – крышевал самого губернатора. Уважали. Не так, чтобы очень… Но считаться приходилось. На данном историческом этапе.

С Костей приятно иметь дело. Вежливый, корректный, одет с иголочки, ногти всегда в порядке, черные волосы и небольшие усики аккуратно подстрижены. Этакий рыцарь удачи, элита джентльменов с большой дороги, мушкетер сходняков, стрелок, наездов, разборов по распоняткам, связующее звено между блатными королями и разночинными братками без понятий. Природное