Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - Оуэн Мэтьюз

когда того требовали обстоятельства. Точнее, даже не обстоятельства, а его собственные интересы. Резанова он хотел сделать своим союзником. Ведь купец очень красиво расписал жизнь в колониях, когда был в столице, но в реальности все было ровно наоборот, и, конечно же, Шелихову не хотелось, чтобы обман раскрылся.

На Резанова Шелихов произвел самое благоприятное впечатление, и это было взаимно – Резанов все больше и больше нравился купцу. Несмотря на сословные различия, у них оказалось много общего. И Шелихов, и Резанов были твердо уверены в том, что на неосвоенных землях можно хорошо заработать. Резанов, выросший в среде, где занимаемое положение обусловливалось происхождением, неожиданно для себя обнаружил, что люди, подобные Шелихову, умные и амбициозные, легко могут подняться над сословными ограничениями и добиться в жизни немалых высот. Резанов, бесспорно, был человеком века Просвещения, и его поразила способность Шелихова брать у природы то, что он хочет, и изменять обстоятельства по собственному сценарию. И речь шла не об одном лишь Шелихове – в Иркутске Резанов убедился в том, что купцы зарабатывают огромные деньги, а значит, могут позволить себе больше, чем нищие аристократы.

Шелихов показал Резанову свое хорошо организованное производство. Вместе они посетили принадлежащие компании кожевенные и меховые мастерские, склады оружия и провианта. Это была целая империя, которую Шелихов и его компаньоны крепко держали в руках.

Начиналась зима, и Шелихов вплотную занялся подготовкой санного каравана для поездки на ежегодную торговую ярмарку в Кяхту.

Кяхта была небольшим поселением на границе с Китаем, напротив китайского селения Маймачен. И только в этом городке разрешено было вести легальную торговлю с Китаем. Ежегодный товарооборот был настолько высок, что в 1792 году в Кяхту была переведена таможня из Иркутска. Китай был крупнейшим в мире потребителем мехов, а Россия стала крупнейшим импортером чая. К 1770-м годам чай в России из напитка для знати превратился в любимый напиток всех классов и сословий. И чай можно было купить (а точнее, выменять на меха) в Кяхте.

* * *

На протяжении многих веков Китай, как и Россия, с большой тревогой относился ко всему тому, что происходило в евразийских степях. Кочевники Центральной Азии доставляли императорам Поднебесной много проблем, причем так было даже во времена легендарного правителя Яо, жившего в 2353–2234 годах до н. э. Из всех пограничных Китаю государств самой непредсказуемой и взрывоопасной была Монголия. После развала монголо-татарских империй московские князья стали направлять на восточные рубежи казацкие экспедиции. В 1618 году казак Ивашка Петлин из Тобольска стал первым эмиссаром Российского государства при императорском дворе в Пекине. Ивашку приняли с почестями, и, на следующий год приехав в Москву, он с восторгом рассказывал Михаилу Федоровичу, первому царю из династии Романовых, о Великой Китайской стене и потрясающем дворце императора в Пекине. Однако никто ему тогда не поверил[31].

Россия постепенно расширяла свои границы, и становилось очевидным, что две империи рано или поздно встретятся, причем не исключено, что встреча эта произойдет на поле битвы3. Казаки покоряли народы Сибири, а те уже многие века платили китайцам дань. В самом Китае произошел ряд крестьянских восстаний, династия Мин все больше слабела, чем воспользовались кочевники Маньчжурии, захватившие в 1644 году Пекин. Императорам новой династии Цин, известной также как Маньчжурская династия, не нравилось проникновение русских на земли, которые они считали своими. Тем не менее дипломатические отношения с Россией были установлены. Посредником между империями стал купец-мусульманин по имени Сеиткул Аблин из Бухары: прибыв в Китай с торговым караваном, он привез императору вежливое письмо от царя Алексея Михайловича, отца Петра Великого.

В 1651 году, в правление Алексея Михайловича, казак Ерофей Хабаров отвоевал у даурского князька Албазы небольшое селение. На месте селения была построена крепость, о которой никто и не вспомнил бы, настолько незначительной была ее роль, пока в 1665 году там не поселились беглые крестьяне во главе с Никифором Черниговским – они бежали на Амур от притеснений илимского воеводы. Со временем «черниговцы» были прощены (не без помощи пушнины, которой щедро одаривались «нужные люди»), и в 1682 году в Приамурье было образовано Албазинское воеводство.

Проблема в том, что Китай был слишком близко, и территории были спорные. Албазинский воевода, явно недооценив мощь китайской империи, написал императору письмо с предложением стать вассалом русского царя и платить ему дань4[32]. К этому можно относиться по-разному, но по крайней мере один из маньчжурских царьков перешел на сторону русских, принял крещение, и его сделали дворянином.

В 1685 году китайцы отправили для усмирения русских военный отряд численностью 3000 человек – не так много для Китая, который в то время содержал миллионную армию для охраны Великой Китайской стены. Тем не менее китайцам потребовалось три года и две кампании, чтобы русские оставили Албазин.

Во избежание дальнейших конфликтов Россия и Китай должны были договориться о том, где будет проходить граница между странами. Для заключения мира в Нерчинск был послан Федор Головин в сопровождении 1400 казаков и 500 солдат. Текст Нерчинского договора, по которому впервые официально устанавливалась граница между Россией и Китаем, был составлен на трех языках: русском, маньчжурском и китайском (последний – с помощью миссионеров-иезуитов Ж-Ф. Жербийона и Т. Перейры, владевших китайским и входивших в состав китайской делегации). Граница была определена по рекам Горбица и Аргунь и хребту Малый Хинган. Территория между Малым Хинганом и рекой Уда оставалась «ничейной». Вдоль границы предполагалось поставить камни с соответствующей информацией на трех языках.

Важным (и позитивным) пунктом Нерчинского договора было то, что лица, имевшие охранные грамоты, могли свободно торговать в районе Кяхты, которая тогда была просто местом на русско-китайской границе. Но и здесь не обошлось без капли дегтя. «Торговля в Кяхте, – говорилось во вступительной части договора, – не является выгодной для Китая, но осуществляется только потому, что Великий Император преисполнен любви ко всем людям и сочувствует вашему маленькому, бедному и несчастному народу; он соглашается на торговлю еще и потому, что Его Императорское Величество просили об этом, и он милостиво согласился удовлетворить желание русских»5[33].

Чарльз Вейн, маркиз Лондондерри, посетивший Кяхту в 1830-х годах, писал: «На установленном месте быстро появились два городка, в которых происходили торговля и бартер. Русская часть получила название Кяхта, созвучно протекавшей здесь небольшой речушке. Китайское название – Маймачен, что в переводе означает «город для торговли и покупок». Эти два городка разделены неширокой эспланадой. С северной стороны стоят ворота в европейском стиле, которые охраняют русские часовые. С