Матриархальное дно. Трилогия - Алексей Голдин

10. Несмотря на декларируемое законом равноправие полов, почему-то именно мужчины живут меньше женщин, позже выходят на пенсию, работают на более вредных работах и подвергаются промыванию мозгов — что они, якобы, должны кого-то там обеспечивать и задолжали что-то обществу с самого рождения. Женщина считает, что никому ничего не должна. И прикрываясь тем, что «ей же еще рожать», чтобы не работать на вредных работах, зачастую может никого так и не родить.

Если рассмотреть все эти пункты, то нетрудно понять, что женщины имеют массу привилегий в ущерб качеству жизни мужчин. В теории это делалось для того, чтобы в условиях демографического кризиса замотивировать хотя бы один из полов на создание семьи и рождение детей, но в реальности ставка на женщин не оправдала ожидания и лишь усугубила демографический кризис. А вот патриархат демонстрировал отличные результаты в рассматриваемом вопросе.

Никогда не связывайся со шмарами.

Недавно вышел один интересный фильм. «Люби их всех». О содержанке, которая разводит и подставляет богатых мужчин. Сам по себе фильм очень гнилой. Идеологический аналог «Интердевочки» 80-х. Но посмотреть его стоит. Он отлично иллюстрирует то, почему нельзя связываться со шмарами и шлюпками. Даже ради «без обязательств» — нельзя.

В фильме это отлично показано: как летит под откос жизнь богатых деловых дядек, которые связались со шмарой. Даже богатых и деловых, которые привыкли всё держать под контролем — и у них всё становится кувырком.

А всё очень просто. Когда много копаешься в дерьме — обязательно подхватишь дизентерию. Когда отираешься о зачумлённого — сам рано или поздно сдохнешь от чумы. Не хочешь болеть дизентерией — не прикасайся к дерьму. Вообще не трогай его. Всё просто (для умных) и сложно (для идиотов). Кстати, обрати внимание на один из образов шмары — милая простодушная студенточка. Это урок для тех наивных мужичков, которые привыкли доверять внешнему образу.

Когда открываются глаза…

Рассказ одного моего знакомого прошедшего тяжелый путь и побывавшего в браке неоднократно…

Первый раз — конечно при рождении, а вот второй — у кого как, — у некоторых этого вообще не происходит. Мне повезло — у меня открылись. Жаль, не тогда, когда это было очень нужно, но лучше поздно, чем никогда. Это произошло после второго развода, — даже первый, увы, этому не способствовал. Я находился в недоумении, почему даже я, который сызмальства готовил себя именно к семейной жизни, не приобретая вредных привычек, скверного поведения, заболеваний распутного образа жизни, оказался таким плохим мужем. Правда, мне так и не смогли озвучить того, в чём же я так плох, — что-то мямлили невнятное, пытаясь очевидные достоинства обратить в недостатки, и подытожили хрестоматийным: «Хороший ты, но не орёл». Когда же я, наконец, увидел «орла», удивлению моему не было предела, — столь же беспредельным был и мой последующий смех, до колик в животе.

После первого развода я думал, по наивности своей, что мне просто не повезло, — попалась такая лярва, хотя, почему же попалась, — сам такую выбрал. Правда, когда выбирал, она вовсе такой не была: готовить вроде умела, была покладистой и послушной, улыбчивой и жизнерадостной. Но всё это исчезло на следующее утро после свадьбы, — будто тумблер переключили в другое положение. И я услышал то, что наверняка уже слышал ты, дорогой читатель: — Я тебе не прислуга, чтобы готовить, убирать, вообще хоть что-то делать по хозяйству… Узнаёте? Наверняка узнаёте, а дальше будете узнавать всё больше и больше.

Став свободным, я смотрел с некоторой завистью на людей семейных, что идут, держась за руки, с весело лопочущими детьми, и ко мне возвращалась надежда. А потом я узнавал, что и эта семья развалилась из-за блудных приключений мамочки, нашедшей себе самую, что ни на есть, настоящую любовь, не в пример той, от которой появились дети. Таких случаев становилось всё больше и больше, вызывая острое желание во всём этом разобраться. Рушились семьи моих друзей и знакомых, коллег и сослуживцев, одноклассников и даже их родителей, — и над всем этим витали многочисленные «почему?»

Почему ещё совсем недавно развод был постыдным событием для женщины, и она отваживалась на него только в самом крайнем случае? — а теперь совсем не так. Почему никто из моих старших родственниц никогда не произносил: — Я тебе не прислуга, — поддерживая хозяйство своими руками в идеальном состоянии без стиралок-автоматов, микроволновок, роботов-пылесосов, посудомоечных машин? — а теперь я слышал это от каждой из бывших жён, которые даже не собирались это хозяйство вести. Почему раньше женщина с сигаретой и бутылкой спиртного в руке вызывала отвращение у всех, кто её видел, а теперь — это норма? Таких вопросов становилось всё больше и больше. Мой разум требовал ответов. И я их получил.

Я общался с обеими сторонами семейных конфликтов, не предупреждая их об этом; вытягивал их на откровенные разговоры, прилагая к этому серьёзные усилия, не жалея сил и средств. Я вспоминал то, на что раньше не обращал внимания при взаимодействиях с разными женщинами. Разрозненные пазлы начали складываться в целостную картину.

Оказалось, что претензии, которые звучат в адрес мужей, удивительно однотипны: — Ты мало зарабатываешь (независимо от дохода — всегда мало); ты не уделяешь мне внимания (даже когда нет сил после работы — обязан); ты не хочешь меня понять (когда речь идёт о необоснованных и бессмысленных расходах); ты меня не любишь (когда женщина хочет что-то заоблачной стоимости), — недовольства всегда и у всех одни и те же. Столь же однотипны и манипуляции, применяемые женщинами для получения желаемого. Особо эффектным оказалось узнать, что мне ставили в пример «правильного и успешного» мужа — того, которому ставили в пример меня, — вот смеху-то было.

Картина с названием «современная женщина» становилась всё более контрастной, но у меня начал заканчиваться человеческий ресурс, — я так или иначе опросил всех людей моего окружения. Ничего не оставалось, как прибегнуть к помощи интернета. Многочисленные ванильные рассказы об отношениях в семье вызывали лишь отвращение, — их явно писали по заказу и с умыслом, — я долго пытался найти хоть что-нибудь правдивое. Блуждая в потёмках ангажированной лжи, я натолкнулся на сайт своего земляка — Leo. Там наконец-то была правда, — жесткая, честная, нелицеприятная правда, — с надрывом, с болью, с надеждой. Ещё один шаг, — и передо мной сайт Мужского Движения. Одна статья, вторая, третья, — вот она — красная таблетка Морфеуса; — четвёртая, пятая, шестая, — вот они — недостающие пазлы моей картины. И наконец, — вот оно — ошеломительное ощущение законченности труда, где собрались воедино все звенья цепи, все элементы, все части.

Сложилось!.. С картины на меня смотрела… обезьяна, — то самое животное, которое всегда и во всём руководствуется лишь инстинктами, да негласными правилами своей обезьяньей стаи. В каждой из четырёх лап она что-то держала. В одних — были маски человеческих лиц: блондинок и брюнеток, пухляшек и худышек, красоток и страшилок, начальниц и подчинённых, провинциалок и горожанок, тружениц и бездельниц, учительниц и учениц, бизнес-леди и простых уборщиц. В других — были таблички со странными надписями: «я не такая», «богатый внутренний мир», «ты не там искал», «загадочность», «я обиделась», «непредсказуемость», «сам дурак», «ой, ну всё», «я — ангел», «все мужики — козлы», «я этого достойна», «мужчина должен», «а, вот настоящий мужчина…».

Обезьяна так умело закрывала себя этими масками и табличками, что становилась за ними совершенно незаметной. И тот, кто умел разглядеть за этим непрозрачным экраном её истинный облик, всегда мог управлять ею и пользовался у неё сокрушительным успехом. Те же, коих было подавляющее большинство, видели только маски и таблички. Что ж, их учили с младых ногтей видеть только это, восхищаться этим, преклоняться, прогибаться, уступать, вилять хвостом, — и потому всегда оставаться презираемыми существами в глазах тех самых обезьян…

Что произойдёт с мужчинами, если каждый из них увидит другого, одетого также? Они, безусловно, заинтересуют друг друга,