Кинематограф Эйзенштейна. От «Стачки» до «Ивана Грозного» - Дэвид Бордуэлл

в июле выходят на улицы Петрограда. Но восстание подавляют, а большевистских лидеров заключают в тюрьму. Председателем правящей коалиции становится жадный до власти, но некомпетентный Александр Керенский. Бывший союзник Керенского генерал Корнилов идет на столицу с намерением помешать революции, но его останавливают большевики-железнодорожники.

Наступает осень, большевики захватывают оружие, их поддерживает народ. 10 октября Центральный комитет голосует за вооруженное восстание, наметив его на 25 октября, день открытия II Всероссийского съезда Советов. Большевики стягивают силы. Керенский ищет поддержку на фронте. Министры Временного правительства баррикадируются в Зимнем дворце, их охраняют казаки, юнкера и женский батальон смерти. Вечером 25 октября, пока на съезде в Смольном бушуют дебаты, вооруженные большевики и народ захватывают Зимний дворец и арестовывают министров. Ленин выходит на трибуну съезда и объявляет, что рабоче-крестьянская революция свершилась.

Нельзя сказать, что это полностью искаженная картина событий тех бурных месяцев. Слабость Временного правительства, отказ Ленина идти на компромисс с другими партиями и готовность большевиков поддержать настроения народа изображаются очень выпукло. Но в фильме многое преувеличено, а многое показано избирательно. Эйзенштейн не уделяет внимания внутренним распрям в рядах большевиков и не формулирует подробно позицию меньшевиков и эсеров. В соответствии с большевистской историографией он преувеличивает в фильме степень организованности восстания 25 октября. Небольшой отряд, захвативший Зимний дворец, становится – навсегда – многотысячной толпой. Автор из «Нового ЛЕФа» не одобрил сцену с чересчур сознательными матросами, которые у Эйзенштейна бьют бутылки с вином в царском погребе, и напомнил, что на самом деле они вино пили, так что, по его мнению, в результате «получается не символ, не плакат, а ложь» [160].

Другие важные моменты переделаны из идеологических соображений. На заседании ЦК РСДРП 10 октября не устанавливали дату восстания, но в руках Эйзенштейна заседание превращается в голосование за точную дату (на основании еще одного мифа о словах Ленина по совсем другому поводу). Более того, два голоса против восстания в сцене не фигурируют. (Чтобы сохранить имидж Ленина, в картине также не показано, что он был на заседании без бороды и усов.) Кроме того, обращение Ленина к съезду Советов, которое, судя по фильму, произошло сразу после взятия Зимнего, на самом деле имело место на следующий день.

Как говорилось в главе 1, одна из главных метаморфоз касается роли Троцкого. В течение нескольких послереволюционных лет Троцкого все, включая Сталина, считали главным организатором восстания, но к концу 1927 года его стали клеймить как предателя и вредителя. В фильме он появляется лишь в сцене заседания 10 октября, где спорит с Лениным, а потом неохотно голосует за восстание вместе с остальными.

2.89 «Падение династии Романовых», Эсфирь Шуб (1927)

2.90 «Великий путь», Эсфирь Шуб (1927)

Но он все равно незримо присутствует в картине. Хлесткая фраза, сказанная им когда-то в одной из речей: «Время слов прошло!» – вложена в уста другого большевика в сцене дебатов на съезде. В других моментах его заменяет В. А. Антонов-Овсеенко, секретарь Военно-революционного комитета. Это он командует взятием Зимнего, ставит ультиматум Временному правительству и врывается во дворец, чтобы арестовать министров. Публика того времени знала Антонова-Овсеенко как троцкиста, лишь недавно смирившегося с верховной ролью Сталина.

В картине очень много непрямых упоминаний событий 1917 года. Почему Эйзенштейн показывает, как после июльских дней разоружают и арестовывают пулеметчиков? Потому что в демонстрациях сыграл большую роль Первый пулеметный полк, находившийся под сильным влиянием большевиков. Почему Керенский и Корнилов сравниваются с двумя статуэтками Наполеона? Не только потому, что обоих обвиняли в деспотических замашках; согласно трактовке большевиков, Корнилов планировал переворот совместно с Керенским. Кадры с выброшенными в реку экземплярами газеты отсылают к тому, что Временное правительство закрыло газету «Правда». Винтовка, которая после подавления восстания собирается сама, становится поэтическим образом подпольного вооружения большевистских сил. Когда Керенский бежит из дворца, на машине развевается американский флаг, потому что машину ему предоставило посольство США.

От подобных ссылок недалеко до более символических аллюзий. Например, падение аристократии подано почти аллегорически. Свергнут был Николай II, но в начале фильма мы видим гигантскую статую его отца, Александра III. Начиная с изображения царя, особенно ненавистного большевикам, Эйзенштейн говорит о царизме в целом. На статую забирается работница и призывает рабочих накинуть на скульптуру веревки. Это ссылка на факт, что Февральская революция началась со стачки работниц текстильных фабрик в Международный женский день [161]. Когда веревки натягиваются, Эйзенштейн вдруг показывает статую без них, она разваливается и падает сама по себе. Самопроизвольное падение колосса говорит о том, что революция в России свершилась согласно марксистской диалектике – она началась со стихийных классовых выступлений, но режим рухнул по причине собственной внутренней слабости.

2.91 «Великий путь»

«Октябрь» переписывает историю и подробно останавливается на популярных ее версиях. Картина отталкивается от нескольких источников. Один из них – книга очевидца событий Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир» (Ten Days that Shook the World, 1919). Это Рид описывает членов Военно-революционного комитета, склонившихся над картой в кабинете Смольного, рослого матроса, который останавливает на мосту Комитет спасения родины и революции, мародерствующих во дворце юнкеров Временного правительства, мальчика, залезающего на броневик и заглядывающего в дуло пулемета. Кое-что Эйзенштейн берет из пропагандистской поэмы Маяковского «Владимир Ильич Ленин», где обрисован сюжет «Октября» и карикатурно, таким же женоподобным, как у Эйзенштейна, выведен Керенский:

«Премьер

              не власть —

                             вышивание гладью!

Это

            тебе

                         не грубый нарком.

Прямо девушка —

                                иди и гладь ее!

Истерики закатывает,

                               поет тенорком».

Эйзенштейн также творчески перерабатывает кинохронику. Например, статуя из начала фильма стояла не в Петрограде, а в Москве и была демонтирована в 1921 году. Фрагменты настоящей скульптуры играли важную роль в монтажных фильмах Эсфири Шуб «Падение династии Романовых» и «Великий путь» (оба 1927), кадры с царской державой и мальчиком, забравшимся на статую, предвосхищают похожие кадры «Октября» (2.89, 2.90). Также Эйзенштейн инсценировал для начальных эпизодов «Октября» документальные кадры с братающимися солдатами, которые обмениваются головными уборами (2.91). Метафорическая переработка хроники входит в общую стратегию Эйзенштейна по выводу своей работы на уровень «по ту сторону игровой и неигровой» [162].

Подобные связи говорят не просто об обмене образами между художниками. К началу 1920-х гг. в советской культуре сформировалось относительно устойчивое описание Октябрьской