Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

регионального центра по вербовке в армию, в который потоки новобранцев поступали со всех сторон[3806], был, вероятно, не случаен и помог сохранить там напряженность на высокой ноте. Количество изнасилований, совершенных жандармами[3807], возможно, также способствовало в некотором роде росту мощного чувства раздражения среди армянского населения. Первоначально каймакам Хюсни-бей (который занимал эту должность с 15 июня 1914 г. по 14 марта 1915 г.) и военные власти зарывали глаза на сто или двести дезертиров из Зейтуна, которые бродили по региону и совершали набеги, чтобы добыть себе пропитание. Однако в начале 1915 г. число стычек между такими беглецами и силами властей начало увеличиваться. Тем не менее только в марте ситуация стала действительно напряженной: в понедельник, 8 марта, в окрестностях Зейтуна армейский батальон был атакован группой дезертиров. По информации Агаси, участника этих событий, нападавшие стремились получить оружие, и они убили двенадцать солдат, прежде чем отступили в неприступный монастырь, расположенный на высотах с видом на северную сторону Зейтуна[3808]. Американский консул в Алеппо Дж. Джексон уточняет в своем письме, что эти двадцать пять дезертиров были рабочими-солдатами, которые работали на участке в Базарджике между Айнтабом и Марашем, прежде чем принять решение о дезертирстве из армии[3809]. Убийство солдат, очевидно, посеяло панику среди населения Зейтуна, которое единодушно осудило этот акт и направило делегацию к дезертирам, чтобы попросить их прекратить нападения на армию или жандармерию. Вечером 9 марта прибыло два батальона из Марата, и 13 числа прибыл сам мутесариф[3810]. Вмешавшись так стремительно, как они только могли, несомненно, армянские круги надеялись ограничить возмездие, которое неизбежно ожидало армянское население региона. Спешное снятие с должности каймакама Хюсни-бея 14 марта, который 7 апреля был заменен Хильми-беем, возможно, создало у них впечатление, что власти поняли, что многочисленные провокации, организованные этим высокопоставленным чиновником с осени 1914 г., внесли свой вклад в ухудшение ситуации. Делегации из города, которые одна за другой отправлялись к повстанцам и уговаривали их сдаться властям, возможно, также были призваны заставить людей считать, что власти хотели бы урегулировать этот вопрос без применения силы. Тем не менее, по информации Агаси, лидеры Зейтуна уже поняли, что власти нашли основательный предлог для ликвидации их города и что после извлечения выгоды из ситуации с двадцатью пятью дезертирами они, несомненно, собираются «также уничтожить [их]». Они лелеяли единственную надежду ограничить репрессивные меры в отношении мужчин путем демонстрации непоколебимой благонадежности и предотвратить «превращение города в пепел»[3811].

Кроме того, намерения властей явствовали из постепенного прибытия пятитысячного войска из Алеппо в период между 17 и 22 марта 1915 г.[3812] Более чем очевидно отсутствие необходимости в такой многочисленной силе для контролирования двадцати пяти дезертиров, забаррикадировавшихся в монастыре. В ночь с 23 на 24 марта жители Зейтуна отметили, что все государственные чиновники «бежали» в казармы с видом на город, что указывало на приближение грядущих событий. Жители города немедленно вступили в контакт с мутесарифом, с которым они провели импровизированное собрание. На собрании было принято решение подключить патриарха Завена и католикоса Саага Хабаяна и просить католикоса направить своих представителей в Зейтун, которые бы смогли убедить дезертиров сдаться. Осознавая всю серьезность ситуации, католикос с одобрения мутесарифа Марата уже отправил делегацию из пяти человек в Зейтун, которая прибыла утром 24 марта. Делегация включала заместителя предстоятеля Саага Тер-Петросяна, католического священника Хорене, протестантского священника Аарона Шираяна и директора немецкой больницы и детского дома в Марате преподобного X. Бланка[3813]. Хотя члены делегации и имели возможность встретиться с видными деятелями Зейтуна, которые убедили их, что проблема была связана с людьми, забаррикадировавшимися в монастыре, членам делегации не разрешили встретиться с повстанцами, и вскоре их твердо попросили уехать[3814]. Вполне вероятно, что мутесариф и генерал Хуршид, командующий войсками, направленными в Зейтун, уже получили приказ начать штурм, который и начался на рассвете 25 марта[3815]. Около двадцати человек, большинство из которых были членами семьи Енидуниаян, объединили свои силы с дезертирами, озлобленные совершенным ранее убийством Назарета Чавуша, члена их семейного клана. Обстреляв монастырь из пушки и уничтожив часть внешней стены, турецкие войска поднялись вверх по склону с намерением захватить монастырь, но, встретив упорное сопротивление, они отступили, оставив за собой погибшего капитана Сулеймана и еще несколько десятков погибших[3816]. На следующий день, когда войска начали вторую атаку, они обнаружили, что ночью повстанцы сожгли монастырь и бежали[3817]. Сразу после этого армейские бригады окружили Зейтун. Горожане подняли белый флаг, чтобы показать, что они не намеревались сопротивляться[3818]. Католикос связался с командующим 4-й армией Ахмедом Джемалем и умолял его приказать турецким войскам пощадить население Зейтуна. Армянские источники сообщают, что Джемаль согласился удовлетворить просьбу армянского прелата и с этой целью 31 марта послал телеграмму в адрес военных властей Зейтуна[3819]. Тем не менее есть все основания полагать, что младотурецкий генерал отделался чисто формальной декларацией, если только не предположить, что позже из столицы поступил противоположный приказ. 8 апреля началась депортация армян из Зейтуна. Тридцать пять видных армян города, включая нашего свидетеля и директора детского дома, были отправлены в путь до Османийе со своими семьями, и оттуда они были отправлены далее в Конью. Вторая колонна, включая трех священников, прибывших в Мараш в понедельник 11 апреля, и третья колонна с «подозреваемыми» прибыла в среду 13 числа[3820]. В своих мемуарах патриарх отмечает, что «это был блестящий повод для изгнания всех армян из Зейтуна»[3821]. Таким образом, в общей сложности около восемнадцати тысяч человек были отправлены в путь в течение трех дней: почти шесть тысяч человек были отправлены пешком в направлении Коньи и Эрегли и затем в Султанийе[3822], другие пять тысяч человек были отправлены в Алеппо, и все остальные — в Ракку, Дер-Зор, Мосул и даже в окрестности Багдада[3823]. Во второй половине апреля, в свою очередь, было депортировано армянское население двух соседних каз Гёксуна и Эльбистана[3824].

В районе Гёксун, располагавшемся в Антитаврских горах и занимавшем всю северо-западную часть мутесарифата Мараш, от депортаций пострадали девять тысяч пятьсот человек, проживавших в восемнадцати населенных пунктах. В главном городе района и окрестных деревнях проживало в общей сложности около трех тысяч человек армянского населения. Гёксун (с населением 380 чел.), Хююк (с населением 120 чел.), Киредж (с населением 650 чел.), Гёлпунар (с населением 150 чел.), Ташолук (с населением 600 чел.) и Сейирмендере (с населением 400 чел.) вместе с отдаленными фермами стали первыми населенными пунктами,