Полное собрание стихотворений и поэм. Том IV - Эдуард Вениаминович Лимонов

class="v">Испарения девкины вдыхаю…

Ты чего этим хочешь, моя сучка,

Моя маленькая, бритая ты ранка?

Обоняю: твоя течка, твоя случка,

Твоя нервная писька-хулиганка…

III

Современные девки как гетеры

Попку мажут и волосы сбривают

На интимных своих местах сверх меры

Благовонные масла возлагают…

Чтоб найти их, не в переулки Рима

Обращаю стопы свои в сандалях,

В интернетные дебри нелюдимо

Еду я на невидимых педалях.

IV

Попка маленькая, узкие лодыжки,

Килограмм сорок восемь, не иначе

В этой девочке Египта и мартышке

В этой сверхъестественной задаче.

Ты еврейка, Фифи, а вы, евреи,

Происходите от какой-то тайны,

Потому от тебя я свирепею

И стучусь в твои недра у «вирджайны».

V

Метр семьдесят высоты, рот влажный,

Веки крупные, тонкая, как кошка.

В офис тело несёшь многоэтажный

Там его истязаешь днём немножко…

Но в субботы ты спешишь, озябший зяблик,

Сквозь машины, мороз и коридоры

Чуть постанывая, словно в шторм кораблик,

Чтобы снял бы я с тебя все запоры…

Твои козьи грудки оттяну вниз

Твои ножки в основаньи заломаю

Пусть глядит ваш бог – шакал Анубис

Как я дочерью его тут помыкаю…

И восстаёт…

И восстаёт из любовных забав,

Чистая, плотская «Love»,

Чистая похоть встаёт и долбит

Твой возмутительно голенький вид.

Безукоризненны мы же с тобой

Ты – своей белой ночной худобой,

Я – своим жилистым деревом-телом,

Лаокооном в узлах озверелым.

Булькает, бьётся, тромбирует пара,

Ты моя голая Килиманджара!

Страшный, пораненный, в яйцах раздутый,

Я – твой палач, моя девочка, лютый!

Я – твой мучитель, а ты от меня,

Где ты скрывалась в течение дня?

Что ж ты скрывалась, иди же сюда!

Ваша распахнутая звезда

Манит меня своей алой трясиной

Всей глубиною своей кобылиной…

Алая рана, и мокрые ножки,

Сука Фифи, без единой застёжки

Все твои тайны мне, девка, открыты,

Бродят на теле твоём паразиты

Рук моих, ног моих, пальцев и губ…

Что же, с тобой я достаточно груб?

– Как? Недовольна? Грубее? Мощнее?

Ну что за женщины ваши, евреи..!

«Дитя фэстфуда и ноутбука…»

Дитя фэстфуда и ноутбука,

Вас минимальные трусы

Охватывают, моя сука,

До самой встречной полосы.

О, ножки, ножки, ножки, ножки,

Переступает как лошадка

А вот животик моей крошки

Атласен, бел и дышит шатко.

Ф

Я тебя распробовал, подружка!

Оказалось, – ты жуткое отродье,

Оказалось, – ты глубокая ловушка,

А не безобидная зверушка,

Проносящая брюшко по природе…

Ты свирепее Дурги, богини Кали

Рассмеявшись, ты член мой защемляешь

Полагаю, ты сгубить меня мечтаешь

И обсасываешь мысленно детали

Как валюсь я на твой белый круп, лошадка,

Как при этом «приход» ты получаешь

Я уверен, иссосёшь меня ты сладко

А потом уже ментов навызываешь…

Ты натянешь сапоги свои и кепку,

Приготовишься лгать милиционерам:

«Понимаете, он сжал меня крепко

И упал на меня таким манером…

Я его не очень-то и знаю…»

Тут проснусь я от смерти и воскликну:

«Эту жуткую девку я сношаю

Уже год, но всё в тайну не проникну…»

Ф

Вам двадцать восемь чёрных лет

Я ваш любовник и поэт

Вы обладательница гривы

Прямой и грубой. Вы счастливы.

Вам не знаком ни стыд, ни срам

Пусть вы и замужем, мадам,

Меня во всю себя пускаете

И ничему не возражаете…

Вам двадцать восемь. Ни слезы…

У вас так щиколотки тонки!

Худые бёдрышки девчонки,

Сосцы библейские козы…

Вы деловиты и развратны

Вы бизнес-woman, аккуратны

Верхи хотят, хотят низы

Как и в библейские разы

Духов вечерних запах кислый,

И шорох розовых чулок

В предвосхищении конкисты

Над нами вспыхнул потолок…

Кёнигсберг

Видна здесь наций двух (не новость!)

Влиятельность наверняка…

России крепкая рука

И трехэтажная суровость

Германского особняка

Дома сарайны и протяжны

По-протестантски тяжелы

Когда-то их венчали важно

Здесь рейха третьего орлы.

А ныне ни деревьев стрижки

Ни шевелюры облаков

Нам не напомнят об отрыжке

Германских кожаных богов…

Лишь нежный облик Светлогорска

Бутылочного моря мгла

Да пуговиц с патроном горстка

Да, здесь Германия жила.

Но и России здесь немного

И если ты повременишь

То ты увидишь, как убого

Ещё летает русский стриж

Ещё идут черны матросы

По кромке берега и льда

Однако все они раскосы

Под жёлтым ангелом стыда

И ничего уже не будет

А только будет ничего

Поскольку здесь забыли люди

Германских кожаных бого…

Ф

И я, влюблённый психопат.

Я, русский джентльмен.

Люблю ваш, леди, круглый зад

И тесной попки плен

Стояли мы вдруг у окна

Глядели в ночь, дыша

(Вибрировала вся она

Всем телом малыша).

И я наощупь вниз проник,

Потом поддел вас ввысь

О, девочка, горяч родник,

В который мы влились!

В Европе рождество идёт

В Европе рождество…

А русский джентльмен суёт

Вам в ваше естество

И вы попятились, дрожа

Вы любите меня!

Сомкнулись вы вокруг ножа

Как рана из огня.

«И я сидел вроде Катулла…»

И я сидел вроде Катулла

И из окна мне в шею дуло

Вертел в руках обол я медный

Был русский я, и русский бедный…

Сон

Ф.

Герой-любовник к вам крадётся

И вот сейчас, сейчас уже

Он в горло нежное вольётся

Девчонки в сонном неглиже

Прильнув к окровавленной вене…

К артерии! Что говорю!

Причастие от крови в пене

Всосёт, приникнув к алтарю

Плечей твоих, моя девчушка,

Он изгибает нежный лук…

В его руке – большая