Песни тайги. Тувинские народные сказки - Алена Каримова

— А разве бык даёт молоко?! Вчера вы велели быка подоить и закваску поставить для вас… — отвечает Чечен-Хаяапчык.

«Что это я — на уловку простой девчонки попался?! Эх!» — сердито подумал хан. Ушёл, не сказав ни слова.

Назавтра снова пришёл и ей опять говорит:

— Хочу тебе, девочка, дать наказ: сплети-ка ты мне аркан из золы.

Опять опечалился Сегелдей:

— Да разве сумеет кто-нибудь сплести аркан из золы? Как же теперь нам быть, дочка?

Сказала на это Чечен-Хаяапчык:

— Тут ничего сложного нет — сходи, набери мне жёлтой соломы, отец.

Так и сделал старик Сегелдей — набрал жёлтой соломы, принёс её дочери. Свила из этой соломы Чечен-Хаяапчык длинный аркан, на землю положила его и подожгла. Быстро сгорела солома, и пепел остался лежать на земле. Так получился аркан из пепла.

Вот опять прискакал Караты-хан.

Говорит ему Чечен-Хаяапчык:

— Аркан я сплела, он готов, мой хан, только свернуть его не смогла. Сами сверните.

Увидев такое, подумал хан: «Не только красива, но и умна эта девочка — дочь старика Сегелдея! Надо женить на ней моего любимого сына». Так решил Караты-хан, так он и сделал. Выделил богатство из своего богатства, выделил скот из своего скота, подарил Чечен-Хаяапчык нарядную шёлковую одежду и сделал её своей снохой — женой своего единственного сына.

Вот спустя какое-то время вызвал сына к себе Караты-хан и ему говорит:

— Теперь ты женат, сынок, нужно тебе делом заняться.

Мужчина должен увидеть мир.

Хочу я взять тебя на охоту с собой.

Оправились они через перевалы в тайгу и стали охотиться там.

Вот говорит Караты-хан:

— Я пойду поохочусь на вечернем выпасе[8], а ты пока заколи своих лошадей и мясо свари в деревянном котле, сынок.

Ушёл. Вернулся с охоты хан и видит: сын заколол своих лошадей и поставил на камни очага деревянный котёл, но не сварилось мясо — котел все время загорался от пламени, и юноша его тушил. Так и провозился.

— Эх, сынок! Вот ты какой, оказывается… — огорчился хан.

Заколол он всех лошадей, и они вдвоём с сыном пешком вернулись в аал[9].

Пришёл сын Караты-хана к своей жене Чечен-Хаяапчык и жалуется ей:

— Отец сказал мне: «Заколи лошадей и свари мясо в деревянном котле». Я заколол лошадей, но когда начал варить мясо в деревянном котле, ничего у меня не получилось. Когда я стал разжигать костёр под своим котлом — котёл загорался, а мясо в нём не варилось.

— Эх ты! — говорит ему жена. — Какой же ты непутёвый! Ведь тебе было сказано: «Стреножь лошадей, и приготовь мясо на вертеле»…

Наутро позвал Караты-хан сноху и говорит:

— Сегодня ты будешь стадо пасти, дочка.

Если хан велит, то делать нечего — нужно повиноваться.

— Ладно! — сказала Чечен-Хаяапчык.

— Но запомни, что сегодня тебе нельзя будет говорить некоторые слова. Вот какие: «лиственница», «скала», «вода», «волк», «коза» и «ворона». Эти шесть слов ни за что не называй.

Ушла Чечен-Хаяапчык пасти овец и коз, а Караты-хан тем временем превратился в волка и побежал вслед за нею. Догнал он стадо, схватил одну козу и потащил её с пастбища. Остановился на дальнем берегу реки, у той лиственницы, что росла поближе к воде, и собрался разорвать козу в клочья.

Тогда Чечен-Хаяапчык громко закричала в сторону аала:

— Прибежал воющий мангыс[10], унёс одну мекающую, сидит у корня растущего перед шумящим, на краю рокочущего, хочет её задрать, а на макушке растущего сидит орёл и клекочет.

Остановился Караты-хан. Остался он доволен тем, как Чечен-Хаяапчык прошла испытание. И подумал про себя: «Эта девочка сможет быть мне хорошей снохой на все времена — надёжной, твёрдой и неразлучной с мужем, как две половинки моих чёрных ножниц!» А потом вскочил хан на коня и направился к Хулер-Мангысу[11], живущему в той стороне, где восходит солнце, чтобы померяться с ним силами.

Но когда добрался Караты-хан до той земли, где восходит солнце, то не смог он состязаться с Хулер-Мангысом — слишком силён тот был: сразу схватил Караты-хана, связал ему руки и ноги и сказал:

— Я заставлю перекочевать твой аал со всеми твоими стадами, завоюю твоих подданных — все они придут ко мне со склонёнными головами!

Засобирался в путь Хулер-Мангыс и связанного Караты-хана с собою взять решил. А Караты-хан просит его:

— Раз я побеждён, то зачем тебе заставлять силой перекочевать мой аал, зачем завоёвывать и пленять моих людей… Развяжи мне руки — хочу написать письмо. Я сам велю своему аалу перекочевать, сам велю своим подданным подчиниться.

Вот развязали хану руки и ноги, чтобы мог он написать письмо.

И написал он письмо в свой аал:

«Здесь я увидел то, чего ещё никогда не видел. Я попал в прекрасный и счастливый божественный мир, восседаю на четырёхногом чёрном троне, на девятислойном ковре, ем такие кушанья, которых никогда не ел, пью душистый молочный чай, которого никогда не пил. Перекочуйте сюда, и будем жить вместе в этом мире. Но когда будете собираться на перекочёвку, подумайте о вожаке нашего табуна — красной кобылице, ведь она имеет особый нрав — и пугливый, и грозный, как бы не врезалась в дерево… У подушки в моём изголовье лежит чёрный булатный напильник, лезвие у него мягкое, оставьте его в стойбище. У подножия моего лежат чёрные булатные ножницы — их возьмите с собою. Когда погоните все стада, впереди пусть идёт скот с рогами, а сзади безрогий скот погоняйте».

Прочитал Хулер-Мангыс письмо Караты-хана, ничего плохого в нём не увидел и приказал:

— Доставьте письмо, здесь всё правильно написано.

Вот получила письмо жена Караты-хана, прочитала и очень обрадовалась:

— Ой, в каком замечательном мире оказался наш повелитель, ваш отец! Наверное, в мире нет ничего прекраснее. Давайте, дети мои, перекочуем скорее к нему.

Но прочитала это письмо и сноха Караты-хана Чечен-Хаяапчык. Она сказала:

— Нет уж, дорогая моя свекровь! Разве есть на свете такие вкусные кушанья, которых бы не ел мой свёкор?! Разве есть такой душистый молочный чай, которого бы не пил мой свёкор?! И что это за чёрный четырёхногий трон, что это за девятислойный ковёр, на которых