Якоб Бёме - Герхард Вер

понимать и слова Франкенберга: «Его дух, вознесенный Богом превыше всякой природы, и его совершенно внятная, чисто немецкая манера речи могут быть испытаны и поняты в божественном свете на основе его подлинных писаний».

Ландшафт а Силезии. На заднем плане — горы

Якоб Бёме родился в 1575 году в Альт-Зайденберге, лежащем южнее Гёрлица вблизи границы Богемии. Не представляется возможным установить точную дату его рождения. Его отца Якоба и его мать Урсулу Франкенберг характеризует как «бедных и незначительных крестьян добротного немецкого покроя». Однако Рихард Ехт доказал, что семья была отнюдь не бедной: «она располагала 16-ю рутами земли, что составляет 35 гектаров. В церкви Зайденберга Якоб Бёме-старший записан в качестве «церковного отца» (служителя церкви) в числе прочих пастырей и вспомоществователей Божьего дома. Таким «церковным отцом» был уже дед Бёме — Амброзиус. По-видимому, семья Бёме издавна проживала в этих местах. Хотя непосредственные предки могут быть удостоверены только с середины XVI века, известно, что некий Ганс Бёме жил в Альт-Зайденберге уже в начале XIV века. Эта фамилия в различных вариантах встречается в силезском Лаузице. Более существенным представляется свидетельство, согласно которому в Силезии и Лаузице находили себе слушателей проповедники покаяния и приверженцы мистических учений, возвещавших наступление Тысячелетнего Царства Божия. «Я думаю, что в Силезии часто возникали социальные предпосылки к тому, что простые люди начинали именовать себя пророками покаяния и предсказателями близкого Конца»[6],— пишет Вилл-Эрих Пойкерт, силезский этнограф и биограф Бёме.

Приверженцы мистической набожности, в частности последователи дворянина Каспара фон Швенкфельда, принадлежащего лигницкому кружку, ожидали от подлинной Реформации всеохватывающего духовного обновления и все более и более дистанцировались от «церкви каменщиков», поскольку они полагались на то, что их наставит божественный свет библейского слова. Равно и лютеранский пастор из Чопа Валентин Вайгель считал себя служителем «духовной церкви», в которой Христа можно обрести «без книг и Писания»[7]. Важно отметить и то, что во времена Бёме Силезия была местом действия учеников Парацельса. Здесь, в Гёрлице, копировались труды Парацельса. Бартоломеус Скультетус, бургомистр Гёрлица, ученый, считался его последователем. Пойкерт конечно прав, когда говорит об «атмосфере пансофизма и влиянии Парацельса» касательно тех лет. В этой атмосфере Бёме жил и творил. Нет нужды говорить, что человек, которого уже современники называли «тевтонским философом», не может быть истолкован, если мы будем знать лишь о его ближайшем окружении.

Родители видели, что слабое сложение сына не позволит ему зарабатывать хлеб насущный трудами крестьянина, поэтому они выбрали ему ремесло. Сначала они послали Якоба в деревенскую школу в Зайденберге. А до того как они смогли отдать его сапожнику в ученики, мальчик время от времени должен был пасти скот. «В пору его пастушества с ним случилось следующее происшествие. (Он сам рассказал мне об этом и показал место, где все произошло.) Однажды около полудня он отстал от других мальчиков и на вершине не очень удаленной горы Ландескроне нашел вход — подобие дверей, образованных сросшимися красными валунами. Неискушенный мальчик вошел внутрь и натолкнулся на большую кадку с деньгами. Он испытал необъяснимый ужас и ушел оттуда, ничего не взяв. Спустя некоторое время он в компании других пастухов вновь поднимался туда, но входа уже не нашел…»[8]

Можно спорить о том, в какой мере это сообщение Франкенберга соответствует историческим обстоятельствам. Франкенберг разглядел здесь «подготовку к духовному восшествию в сокрытую сокровищницу божественной и природной мудрости». И все же этот эпизод достаточно выразителен: пещера, таинственная кадка, которая пробуждает у мальчика не алчность, но ужас, напоминают обстоятельства инициации, во время которой у человека открывается ирреальное зрение. Эта интерпретация не исключает собственно реальных подробностей происшедшего. То, что переживания этого рода встречаются и в наше время, подтверждает психолог подсознательной глубины К. Г. Юнг, которому в детстве случилось пережить нечто подобное в форме потрясшего его сна. Юнг назвал это «посвящением в царство Темного»[9]. В случае Бёме можно сказать: «посвящение в царство Глубины». Об этой таинственной глубине Бёме неоднократно свидетельствует уже в первой своей книге »Этой глубины не может измерить никакая тварь»[10].

Мастерская сапожника. Гравюра на дереве Ёста Аммана.

стихи — Ганса Сакса

Еще один исключительный случай, который произошел уже в годы обучения сапожному делу, рассказывает тот же Абрахам фон Франкенберг: «Как рассказал мне сам святой муж, однажды в годы его учения случилось, что в лавку вошел незнакомый мужчина, плохо одетый, но тонкий в обращении и возвышенный; он хотел купить для себя пару башмаков. Но поскольку ни мастера, ни его жены дома не было, Якоб не осмеливался сам предложить покупку, пока сам муж не стал на этом настаивать. И когда Якоб назначил за башмаки высокую цену, которая была больше справедливой цены (с тем чтобы удержать незнакомца от покупки), этот человек без всякого возражения выложил деньги, взял башмаки и пошел. Но отойдя немного от лавки, он остановился и строго позвал: «Якоб, выйди!» Тот же был испуган тем, что незнакомый муж зовет его именем, данным при крещении, но, взяв себя в руки, встал и вышел к нему на улицу. И незнакомец, благосклонный и твердый, с сияющими глазами, взял его за руку, поглядел прямо в глаза и сказал ему: «Якоб, ныне ты мал, но ты изменишься и станешь большим человеком — мужем, которому будет дивиться мир…»[11] Большую, чем подобные сообщения, цену имели бы подлинные сведения о скитаниях юного ученика сапожника: они дали бы возможность представить, каким влияниям подвергался этот чувствительный юноша. Но Франкенберг, очевидно, не считал заслуживающим особого внимания данный вопрос. Пойкерт полагает: «Болезненный юноша был не тем мужем, которому под силу было бы отправиться в путешествие ремесленника. Ему не хватало для этого порыва, дерзости и просто храбрости. Всякий подмастерье задирал его. Его угнетала тоска по дому»[12].

Бёме принимает решение осесть в Гёрлице: он ищет убежища. Подозревал ли кто-нибудь из его сверстников или его мастер, что происходит в его душе, какие бури и потрясения беспокоят ее? Бёме вступает в цех сапожников, получает гражданство Гёрлица и заводит собственное хозяйство. Гражданское удостоверение двадцатичетырехлетнего Якоба составлено 24 апреля 1599 года и заверено Бартоломеусом Скультетусом: «Якоб Бёме из Альт-Зайденберга, сапожник, получил свои гражданские права согласно приложенным удостоверению о рождении и свидетельству о завершении обучения». В этот же день Бёме покупает сапожную лавку на Нижнем рынке. Об этом свидетельствует торговый инвентарь города.