Красивый. Родной. (не)Мой - Галина Милоградская

Мы обменялись телефонами, но Максим не писал и не звонил. Пришлось сделать первый шаг самой, но если цель поставлена, я с неё не сверну! Позвала попить кофе, небрежно поинтересовалась о наличии личной жизни.

— Какая личная жизнь, Регин, — рассмеялся Максим. У меня от этого смеха кожа мурашками покрылась. — Я ж без пяти минут моряк дальнего плавания!

— И что? — спросила спокойно. Подумала: его бы ждала до конца жизни. Пусть даже два месяца в году, но он был бы только мой!

— Я не верю в лебединую верность. Какая женщина станет ждать по несколько месяцев? Какой муж поверит, что всё это время она не изменяет?

— Я бы тебя ждала.

Сказала, задержала дыхание… А он вдруг весело усмехнулся и потрепал по волосам, как маленькую.

— Конечно, ты бы ждала! Ты же мой самый верный друг!

Друг. Что ж, сначала я снова стала его другом, а потом… Напросилась прийти на выпуск. Девушки у Максима правда не было, поэтому он с лёгкостью согласился. Выпил тогда немало, еле уговорила его пойти ночевать ко мне, а не к кому-то из друзей. Когда он вырубился, едва коснувшись подушки, я раздела его, разделась сама, плеснула в презерватив воду с крахмалом, завязала и приготовилась ждать. Пусть этой ночью у нас ничего не будет, но впереди много других ночей, уж я постараюсь, чтобы так было!

Когда он проснулся и посмотрел мутным взглядом, сердце забилось быстрее: какой же милый, когда сонный!

— Доброе утро, — ответила я с улыбкой. — Голова болит? Я сейчас принесу таблетку.

Эффектно встала, не стесняясь наготы, принесла из кухни приготовленные с ночи таблетку и воду. Максим уже сидел и с силой тёр лицо. Посмотрел на меня коротко, отвернулся, взял воду.

— У нас что-то было? — спросил и тут же усмехнулся. — Конечно, было. Прости за тупой вопрос.

— Как ты себя чувствуешь? — Я присела на кровать, подогнула одну ногу под себя и пропустила его волосы сквозь пальцы. — Не тошнит, голова не болит?

— Бля, нихуя не помню, — пробормотал он, поморщившись. — Прости за мат, но у меня пока в голове только он.

— Сейчас вспомнишь, — пообещала и нырнула под одеяло. Как бы ни делал вид, что всё равно, но член привстал явно не просто так. Прошлась по всей длине, Максим выдохнул.

— Регин, может…

— Я тоже мало что помню, — протянула я, подаваясь к нему и мягко целуя. Сердце колотилось в горле, когда вслепую убрала стакан и поставила на тумбочку. Когда легла сверху, целуя без перерыва, не давая опомниться. Максим наконец начал отвечать, и я от восторга буквально задохнулась. Единственный, всегда любимый, целовал с нарастающей жадностью, с силой сжимая ягодицы. Я буквально растеклась по нему, расплавилась, растворилась в сильных движениях рук, бёдер.

— Подожди, — он оторвался от губ. — Презервативы…

— Я верю, что ты ничем меня не заразишь, — едва не зарычала от разочарования — вспомнил в самый неподходящий момент!

— Разве что ребёнком, — хмыкнул Максим и взглянул на пол. — Раз есть один, где-то ещё два должны были заваляться.

Пришлось спрятать досаду и достать из тумбочки квадратик фольги. Секс превзошёл самые смелые фантазии — просто знать, что это он, было достаточно, чтобы каждое движение приносило наслаждение. Я не кончила, но и до этого никогда не кончала, зато сам процесс напрочь снёс крышу.

У Максима впереди был месяц отпуска, я пока тоже могла позволить себе отдохнуть. Он сразу сказал, что это — временно, но меня это категорически не устраивало. Каждый раз после секса под предлогом выбросить презервативы я спешила в ванную, доставала шприц и пыталась впрыснуть его сперму как можно глубже. Понимала, как наивно это выглядит, но под конец отпуска то ли мой метод дал плоды, то ли само небо решило наградить за усилия — я сдала мочу и узнала, что беременна.

— Ты сейчас не шутишь? — Максим выглядел, мягко говоря, шокировано. Я же светилась от счастья. Теперь он точно никуда от меня не сбежит!

— Я же сказала, что всегда буду тебя ждать.

— Да уж. — Он растерянно выдохнул, взъерошил волосы на затылке. — И что теперь делать? Как-то в планах не было женитьбы. Прости, дело не в тебе. Я…

Я молчала, давая самому принять очевидное для всех решение. Родителям тоже рассказала, они не сомневались в том, что мы поженимся, и были рады моему выбору.

— Надо подать заявление в ЗАГС, — наконец сказал Максим. Я взвизгнула и бросилась ему на шею. Нас расписали через две недели, а потом Максим ушёл в море. Наш малыш замер на третьем месяце беременности. Я была так раздавлена горем, что несколько дней молчала, не могла ни с кем разговаривать. Родители забрали с собой в Краснодар, к бабушке. Там я и провела всё время до его возвращения. Рыдала на его плече, слушала тихий успокаивающий голос и понимала, что не смогу удержать. Всё, чего так добивалась, грозилось вот-вот утечь сквозь пальцы.

— Прости, — всхлипнула и посмотрела на него. — Прости, что не смогла сберечь нашего малыша.

— Ты чего, малыш? — Он нежно погладил по щеке. — Ты ни в чём не виновата.

— Виновата! — Нет, я так не думала, но надо было заставить его снова выбрать то, что нужно мне. — Я так хотела, чтобы ты приехал, а мы… Мы ждали бы тебя… Как мне теперь с этим жить?!

— У нас ещё будут дети, обещаю, — прошептал Максим и снова уложил голову на своё плечо.

Через год родилась Аделина. Дочку Максим полюбил сразу и безоговорочно. Вскоре мы переехали в Краснодар — надо было кому-то ухаживать за бабушкой. Со временем и родители перебрались. Максим разрывался между нами, Севастополем, где нёс службу, и затяжными выходами в море. Но я не роптала, сказала же, что буду ждать!

— Ну, неужели, — ворчит он, когда мы с дочкой выходим. Подхватывает Аделю на руки, звонко чмокает в щёку. — Ты с каждым днём всё выше. Шпинат ешь?

— Ем, — кивает Аделя, позволяя усадить себя в кресло на заднем сиденье.

— Не ворчи, мы не опаздываем, — говорю, садясь на пассажирское сиденье впереди.