Военная знать ранней Византии - Евгений Павлович Глушанин

Прокопий был назначен главнокомандующим в войне с персами. Прокопий ранее не был засвидетельствован на военной службе и, следовательно, в его назначении можно видеть стремление гражданской верхушки не выпустить контроль над армией в течение войны, поставив во главе ее потомка одного из знатных восточноримских семейств (предком Прокопия был знаменитый узурпатор Прокопий, отпрыск Константиновой династии, а тестем — бывший префект Анфимий). То, что Малала особо подчеркивает отправку с Прокопием экспедиционных сил, наводит на мысль как об участии в войне с персами одной из двух презентальных армий, так и о вакантности одного из презентальных магистериев. Это подразумевает, что Плинта какое-то время не имел коллеги по magisterium praesentale. Видимо, это обстоятельство создало для младших современников иллюзию его могущества при дворе, к чему мы вернемся ниже.

После 424 г. Прокопий, очевидно, оставил военную службу, поскольку не встречается среди презентальных магистров, назначение на каковой пост было бы логическим следствием его карьеры. В этом плане его карьера вполне типична для 420–430-х гг., когда сложилось своеобразное размежевание по этническому признаку при замещении высших командных должностей: все магистры Востока были из римлян, почти все презентальные магистры — из варваров. Должность комита доместиков, одного из важнейших администраторов в ведомстве магистра оффиций, также занимали римляне. Некоторые из них (подчеркнем, что 104 это не закономерность), вне сомнения, пользовались при дворе большим влиянием, чем презентальные магистры. Так, Малала (352) сообщает об одном комите доместиков, который был отцом Паулина, друга детства императора и магистром оффиций в 430 г. Суммируя, необходимо отметить, что появление варваров на должностях презентальных магистров было подготовлено административными новациями 410–420-х гг., объективно принизившими значение этих постов в государстве по сравнению с региональными магистериями, управленческие функции которых были все же более широкими. На таких постах, во многом контролируемых гражданской администрацией, правительство предпочитало видеть тех из офицеров, которые обладали лучшим боевым опытом, вне зависимости от их происхождения. Офицеры-варвары, начинавшие службу в римской армии с низших рангов (как, например, Гайна), несомненно, были хорошими профессионалами, если они выслуживались до магистерских чинов.

Восточный магистерий также чаще замещался римлянами, Так, в начале 420-х гг. стратилатом для войны с персами был назначен Прокопий (Socr. VII. 20). По Сидонию, после заключения мира в 422 г. он стал патрицием и магистром Востока (Carm. II. 89–93). Малала отметил, что в самом начале войны император “сделал стратилатом Востока патрикия Прокопия и послал его с экспедиционными силами (μετά έξπεδίτου) воевать” (Malala. 364). Несмотря на известную противоречивость данных источников, думается, что Прокопий был назначен главнокомандующим в войне с персами. Прокопий ранее не был засвидетельствован на военной службе и, следовательно, в его назначении можно видеть стремление гражданской верхушки не выпустить контроль над армией в течение войны, поставив во главе ее потомка одного из знатных восточноримских семейств (предком Прокопия был знаменитый узурпатор Прокопий, отпрыск Константиновой династии, а тестем — бывший префект Анфимий). То, что Малала особо подчеркивает отправку с Прокопием экспедиционных сил, наводит на мысль как об участии в войне с персами одной из двух презентальных армий, так и о вакантности одного из презентальных магистериев. Это подразумевает, что Плинта какое-то время не имел коллеги по magisterium praesentale. Видимо, это обстоятельство создало для младших современников иллюзию его могущества при дворе, к чему мы вернемся ниже.

После 424 г. Прокопий, очевидно, оставил военную службу, поскольку не встречается среди презентальных магистров, назначение на каковой пост было бы логическим следствием его карьеры. В этом плане его карьера вполне типична для 420–430-х гг., когда сложилось своеобразное размежевание по этническому признаку при замещении высших командных должностей: все магистры Востока были из римлян, почти все презентальные магистры — из варваров. Должность комита доместиков, одного из важнейших администраторов в ведомстве магистра оффиций, также занимали римляне. Некоторые из них (подчеркнем, что 104 это не закономерность), вне сомнения, пользовались при дворе большим влиянием, чем презентальные магистры. Так, Малала (352) сообщает об одном комите доместиков, который был отцом Паулина, друга детства императора и магистром оффиций в 430 г. Суммируя, необходимо отметить, что появление варваров на должностях презентальных магистров было подготовлено административными новациями 410–420-х гг., объективно принизившими значение этих постов в государстве по сравнению с региональными магистериями, управленческие функции которых были все же более широкими. На таких постах, во многом контролируемых гражданской администрацией, правительство предпочитало видеть тех из офицеров, которые обладали лучшим боевым опытом, вне зависимости от их происхождения. Офицеры-варвары, начинавшие службу в римской армии с низших рангов (как, например, Гайна), несомненно, были хорошими профессионалами, если они выслуживались до магистерских чинов.

Данные источников позволяют сделать вывод и о том, что чинопроизводство офицеров-варваров в презентальные магистры было делом не только естественного “самотека”, но и сознательной установкой в персональной политике. В 420-х гг. в Византии складывается практика, когда большая часть презентальных войск под командованием магистров-варваров в силу изменившейся международной ситуации ориентируется в основном на реализацию внешнеполитических акций. Например, командующими византийскими войсками в кампании 424 г. были аланы Ардабур и Аспар и римлянин Кандидиан (Olymp. fr. 46); двое последних, видимо, были magistri vacantes. В походе участвовал и Гелион, причем, видимо, в качестве военачальника: “Гелион же, магистр и патрикий, захватил (καταλαβών) Рим (разрядка наша. — Ε. Γ.)… “ (Olymp. fr.46). Примечательно, что Ардабур и Гелион в одном году оставили службу. Хотя случайность в данном случае вероятна, однако складывается впечатление, что Ардабур был протеже Гелиона. Когда в 422 г. Гелион был послан в Месопотамию для заключения мира с персами (Socr. VII. 20. 2), он вряд ли мог не познакомиться лично с Ардабуром. После этого Ардабур назначается презентальным магистром. Представляется, что именно Гелион был автором политики использования офицеров-варваров (назначение Плинты, кстати, также падает на период его полномочий) на постах magistri praesentales. Могущественный Гелион в этом смысле смело возрождал принципы кадровой политики Феодосия I. Подконтрольные магистру оффиций служаки варварского происхождения были маловлиятельны при дворе уже в силу того, что они не были ни фамильно, ни политически свя–105 заны с какими-либо политическими силами в столице. Их авторитет при дворе, видимо, был прямо пропорционален воинским заслугам. На них также распространялся временный характер магистратуры магистров, особенно в относительно мирные периоды. Так, получив в 427 г. консулат, Ардабур исчезает из источников. Его преемником в ранге презентального магистра А. Демандт считает его сына Аспара[249]; Д. Мартиндейл полагает, что Аспар был только magister vacans (PLRE. II. 165).

Какое-либо политическое влияние магистров-варваров в 420–430-х гг. по источникам не прослеживается; за все время правления Феодосия II им был адресован лишь один закон (Nov. Theod. VII. 4). Именно