Борьба за крепости и складывание системы обороны на Северо-Западе России в царствование Петра I - Николай Равильевич Славнитский

трофейные орудия 6-фунтового и 3-фунтового калибров; а также 17 мортир и 2 гаубицы[567]. Следовательно, в артиллерийском вооружении крепости снова произошли довольно серьезные изменения: увезли большинство русских пушек, заменив их шведскими. К январю 1706 г. количество пушек несколько увеличилось (до 114), главным образом за счет того, что в крепость завезли еще 10 трофейных пушек 3-фунтового калибра. При этом число ядер уменьшилось до 37 858[568]. К июлю следующего, 1707 г. количество пушек практически не изменилось – 112 пушек и 37 858 ядер, а также неизменные 17 мортир и 2 гаубицы[569].

В Старой Ладоге в декабре 1705 г. было всего 10 пушек (к ним 938 ядер), а также 12 378 ядер и 1232 бомбы, не подходивших к имевшимся орудиям[570]. В ведомости, составленной 1 января 1706 г., указания о бомбах отсутствуют, а остальные данные совпадают с предыдущим документом[571]. Но к июлю 1707 г. в Ладоге оставалось всего 4 пушки, а также 35 783 ядра, однако к данным пушкам они не подходили[572]. Следовательно, на ладожские укрепления русское командование практически не рассчитывало.

В Новгороде в декабре 1705 г. находилась 91 пушка и 174 730 ядер, при этом 100659 зарядов (20231 бомба и 80428 ядер) не подходили к имевшимся орудиям[573]. Таким образом, основные изменения артиллерии новгородских укреплений коснулись лишь зарядов, орудия же практически не трогали. Но гарнизон Новгорода, по сообщению голландского резидента Ван дер Гульста летом 1705 г., составляла только милиция[574].

Российское командование осознавало уязвимость этого участка, и в то время в Новгород был направлен П.М. Апраксин, прибывший сюда 1 августа и сообщивший А. Д. Меншикову 19 августа:

«велено у меня в полку быть москвичам и городовым, также архиерейским и монастырским и пехотным новоприборным двум полкам к прежним в прибавку, и даточным сколко в сборе будет». То есть ему надлежало сформировать новый полк, кроме того, с ним было два полка: «один с Москвы, другой курского набору»[575]. Комплектование, судя по его донесению, шло туго, однако Новгород уже не был беззащитным.

В упомянутой ведомости бросается в глаза большое количество ядер и бомб, не подходивших к орудиям, имевшимся в крепости. Но дальше произошло нечто совсем странное: 1 января 1706 г., т. е. спустя десять дней после составления последней ведомости, в Новгороде находилось уже 490 пушек, но ядра имелись только к пушкам двух калибров: 27790 18-фунтовых ядер (к 129 пушкам) и 3720 2-фунтовых ядер (к 9 пушкам). Можно еще отметить 6 24-фунтовых ядер (к 116 пушкам), но они, естественно, не играли бы никакой роли в случае нападения противника[576]. Кроме того, в Новгороде появилось 55 мортир различных калибров. Следовательно, в течение 10 дней в Новгород было привезено более 400 пушек, но при этом из него увезли более 150 000 ядер и бомб. Это наводит на мысль, что Новгород использовался главным образом в качестве склада для боеприпасов.

Лишь в сентябре 1706 г., когда появилась угроза наступления шведских войск на территорию России и нападения на Новгород, фельдмаршал Б.П. Шереметев получил указание направить сюда в спешном порядке два полка из Астрахани[577].

В дальнейшем ситуация с вооружением несколько «стабилизировалась». В феврале 1707 г. в крепости было 90 пушек (правда, к 4 из них не имелось подходящих ядер) и 6 мортир, к которым не было бомб, а также 100285 ядер (41508 из них не подходили к имевшимся орудиям)[578]. До июня 1707 г., когда была составлена следующая ведомость, практически никаких изменений не произошло, только немного уменьшилось количество ядер к тяжелым пушкам (до 12 696) да добавилось 180 ядер, не подходивших к пушкам, а также 2 шведских пушки (впервые в Новгороде отмечается трофейная артиллерия)[579].

К 27 сентября того же года в Новгород завезли 25 пушек 18-фунтового калибра. Таким образом, в конце 1707 г. артиллерийское вооружение новгородских укреплений состояло из 115 пушек и 8 мортир[580]. Усиление артиллерийского вооружения, по-видимому, было вызвано приближавшимся шведским вторжением; но в целом количество орудий в Новгороде в данный период Северной войны, по сути дела, не превышало сотни, поэтому его вряд ли считали крепким оборонительным пунктом. Скорее всего, новгородские укрепления рассчитывали использовать лишь в качестве опорного пункта в случае возможного наступления.

К июлю 1705 г. относится первая известная ведомость псковской артиллерии. Из нее явствует, что в тот момент в крепости находилось 164 орудия, в том числе 161 пушка (однако ядер было немного – всего 29 405 ядер, из которых 5580 не подходили к имевшимся орудиям) и 3 мортиры, однако к 7 пушкам не было подходящих ядер[581]. К декабрю 1705 г. в Псков завезли еще 2 пушки калибром полфунта[582]. К 1 января 1706 г., когда была составлена следующая ведомость псковской артиллерии, ситуация не изменилась. Однако следует иметь в виду, что как минимум 2 пушки (1 50-фунтовая и 1 40-фунтовая) были устаревшего образца.

Среди материалов Приказа Артиллерии сохранились доклады нарвского обер-коменданта К. А. Нарышкина (в ведении которого находились и псковские укрепления), характеризующие состояние псковской артиллерии (эти документы были опубликованы Н. Е. Бранденбургом[583]). В первом докладе, датированном 31 марта 1706 г., К. А. Нарышкин жаловался, что в Пскове очень мало орудий и снарядов, а те, которые были присланы в прошлые годы, Б. П. Шереметев забрал в Ямбург и под Юрьев, отмечал, что в случае нападения шведов отбиваться будет нечем, и просил прислать орудий «в добавку»[584]. К докладу прилагалась «Роспись, что надобно артиллерии во Псков», составленная поручиком И. Дуганом, где также указывалось, какие пушки имеются в крепости. Судя по этой росписи, там находилось 79 пушек[585]. Если верить этому документу, получается, что количество пушек в Пскове продолжало сокращаться и за три месяца из него забрали 58 пушек. И. Дуган запросил к каждой из вышеперечисленных пушек по 1000 ядер, а также 60 тяжелых пушек и 70 пушек полевых (к каждой по 1000 ядер)[586]. 18 апреля следует новое письмо К. А. Нарышкина, где излагаются те же жалобы и опасения и указывается, что Приказ Артиллерии потребовал еще одну роспись, которую он и посылает[587]. В этой росписи повторялись те же требования[588], хотя Н. Е. Бранденбург отмечал, что К. А. Нарышкин сократил их[589]. Чем закончилась эта история, сказать трудно, можно лишь отметить, что в мае 1706 г. из Москвы в Псков было прислано 6 мортир и 1120 бомб[590], которых псковичи не