Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Истории любви». Выпуск №2 - Альманах Российский колокол

Запертый сад – сестра моя, невеста, заключённый колодезь, запечатанный источник:

Рассадники твои – сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами, каперы с нардами,

Нард и шафран, аир и корица со всякими благовонными деревами и алой со всякими лучшими ароматами… Садовый источник – колодезь живых вод и потоки с Ливана…»

Его охватил трепет:

– О Аллах! Прости и защити меня. Как я грешен перед тобой!

Захлопнул священную книгу, запер в шкафу и выскользнул из мечети. Шаркающим шагом прошёлся по тёмному коридору и отправился в палисадник. И в том райском уголке его сердце не нашло утешения. Не удержался, окольными путями направился за селение, на излюбленную им горку.

С горки он смотрел, как майская луна серебристыми лучами заливает уснувшие в дымчатом тумане поля. Там в горячих думах, молитвах пробыл он до утренней зари…

* * *

Прошло несколько дней, пережитых Хасаном в лихорадочных сновидениях, в жестоких сомнениях и тоске. Его душа в молитвах, в любимом райском палисаднике не обретала покоя. Его жаждущая душа в созвучиях окружающей природы искала ту ноту трепетной песни Шах-Зады, ту томящую струю, которая, вырываясь из её груди, ублажала его плоть, горячила его кровь.

– За что такое наказание, Великий Аллах, за что?! – с трепетом вопрошал он, сидя в мечети на корточках.

Иногда, сидя на зелёной траве в своём палисаднике, Хасан мысленно возвращался в прошлую жизнь. Он вспоминал всё, что с ним было связано ещё с той поры, когда босиком носился по полям, по долине реки Рубас. Он той синеглазой девчушке, которая от него ни на шаг не отставала, на склонах гор, в полях, засеянных зерном, собирал горные розы, цветы мака, луговые цветы. Дарил. Она губами благодарно припадала к его руке. Не забыл каждый час, каждую минуту, каждую секунду, проведённую с Шах-Задой! Помнит её живые с детства глаза, зрачки глаз, которые начинали сиять при виде редких цветов, сорванных им со склонов гор, приносимых из-под Джуфдага.

Затем её выдали замуж за другого мужчину, а он уехал учиться в богословский университет в Бухару. Юные годы предстали перед ним, словно вихри ветра, несущиеся с гор в долину реки. Ему казалось, что и тогда, в годы далёкой юности, и недавно, при встрече с Шах-Задой на реке, он испытывал один и тот же невероятный трепет. У него накануне так же пылало сердце, такие же мурашки бегали по спине, так же пьяно кружилась голова…

Вспомнил умирающего отца. Отец давно, после полученной предательской пули в спину, тяжело болел. Хасан ночами напролёт засиживался с ним, своими смешными рассказами, приключениями отвлекая от горестных дум.

И вот однажды ночью у изголовья отца у него случилось видение. Хасан закричал и, кажется, упал в обморок. Об этом случае он быстро забыл. Потом отец долго скитался по больницам: сначала в районном центре, а потом в городах Дербент, Махачкала.

Всё, что во время видения уловил его возбуждённый ум, до мельчайших подробностей помнит поныне, словно это видение не покидало его.

Чувствуя, что ему скоро наступит конец, отец выписался из больницы, вернулся в селение. На рассвете того судного дня он еле слышным голосом вызвал сына из соседней комнаты. Пылающим взглядом глянул в самую его душу, своей холодеющей рукой стиснул его руку. Отец лицо сына уже не узнавал – чувствовал его по голосу. Он затухающими глазами уставился на сына, пытаясь что-то говорить. Говорить он уже не мог. Хасан увидел блеск дрожащих бусинок в уголках глаз отца. О, эти глаза! Они в последние мгновения жизни пытались сохранить в себе образ сына и с ним уйти на вечный покой… Глаза с этими бусинками на ресницах остались открытыми и после того, когда на отца надевали саван. Тогда у Хасана не хватило мужества смахнуть эти бусинки с его ресниц и закрыть глаза. В его памяти эта картина запечатлелась навсегда.

Потеряв отца, Хасан потерял и самого себя, опустела душа, окаменело сердце. Он отвернулся от людей, закрылся. Через неделю после смерти отца Хасан опять во сне увидел что-то такое, из-за чего волосы стали дыбом. Ему стало казаться, что он отца видит повсюду. Вот он стоит и смотрит на него влюблёнными, но строгими глазами. А вот они вместе косят сено. Вот отец, уткнувшись в книгу, за рабочим столом просиживает ночь напролёт. Вот отец озабоченно ходит по кабинету, упорно что-то обдумывает. С засиявшими глазами быстрым шагом подходит к столу и мелким разборчивым почерком записывает в рабочий блокнот свои думы. Ему что-то не понравилось. Он опять, перелистав мелко исписанные шершавые листы, что-то вычеркнул, что-то добавил. А в это время Хасан боковым зрением замечает, как кто-то, вооружённый ружьём, с плоской крыши соседнего дома выцеливает отца. Хасан отцу кричит со своей постели, показывая пальцем на окно. А тот не слышит его голоса.

* * *

Другой раз Хасан увидел страшный сон, который перевернул его душу. Нет, это был не сон, а какое-то странное галлюцинаторное состояние тела и души. Он вроде бы спит, одновременно видит, что не спит… Неожиданно он оказался на кладбище. К нему из всех могил тянулись костлявые руки стариков, старух, детей… Все они звали его к себе. Хасан в ужасе от одной могильной плиты шарахался к другой, живых людей зовя себе на помощь. Среди тянущихся к нему костлявых рук он не увидел рук покойного деда, бабушки, отца, матери, сына, жены… Он находился на грани умственного помрачения, помешательства. Когда понял, что от живых людей ему не дождаться помощи, с мольбой обратился к покоящимся на кладбище родным. Вдруг один за другим из своих могил в белых саванах стали выходить дед, бабушка, отец, мать, жена Айханум, сын… Они вокруг Хасана замкнули круг и, читая зикр, закружились. Над их белыми черепами образовался крутящийся столб ветра, который, расширяясь, поднимался выше и выше. Громадные ореховые, грушевые деревья закачались макушками, зашуршали листвой, завертелись в хороводе. Всё кладбище с надмогильными плитами закружилось в бешеном ритме. Огромный столб смерча завертелся над кладбищем, несясь между деревьями, срывая листья, сухие ветки, вырывая из корней, разламывая пополам, отбрасывая за пределы кладбища отжившие свой век старые деревья. Столб смерча налетел на Хасана, поднял высоко над кладбищем, унёс… Утром он проснулся у себя в постели. Рядом с ним на полу лежали посох и чётки его