Крайнее время - Александр Иванович Кондрашов

но передать величие монаршей особы, почувствовавшей себя наследницей Петра и возглавившей гвардию пассионариев, ей удалось. А показанное в этом году продолжение «Екатерина. Самозванцы» далеко ушло и от крайне интересных реальных событий, и от художественной правды. Императрице, в жизни которой и так слишком много было альковных коллизий, придумали дополнительные – слезоточиво-мелодраматические, что привело к превращению исторического сериала о грандиозных прорывах России во что-то вроде «Анжелики – маркизы ангелов», к тому же с клеветой на великих деятелей русской культуры Ивана Шувалова и Гавриила Державина, что абсолютно непростительно.

Из позитивных событий отметим крайне интересное телепутешествие Владимира Познера по странам Скандинавии. Успешный опыт построения «социализма с человеческим лицом» нашими северными соседями восхитил ведущего, а через него и многих телезрителей.

Движение вниз

Когда в поисках свершений отечественного кинематографа перелистываешь в памяти ленты, о которых писал в уходящем году, то с грустью убеждаешься, что таких ярких свидетельств «движения вверх», которое когда-то началось «Легендой № 17», не было. Отличный прокат был у военно-патриотического фэнтези «Т-34», успешно прошёл и основанный на героических событиях недавнего прошлого духоподъёмный «Балканский рубеж». Но было и мощное движение вниз.

«Дылда» молодого режиссёра Кантемира Балагова вызвала недоумённую реакцию даже у либеральных критиков. Да, известно, что всё снятое Александром Сокуровым и его учениками – «кино не для всех», но чтоб до такой степени?! Этот диковатый опус про любовь детоубийцы к подруге-проститутке в постблокадном Ленинграде был награждён в Каннах и Женеве, а наш потрясённый оскаровский комитет отправил фильм за океан – бороться за заветную статуэтку. Что, конечно, с одной стороны, удивительно: как «это» может представлять Россию? С другой – понятно: на международных фестивалях именно такой хотят видеть нашу страну. Отвратительной, дикой. Как ни печально, но многие наши кинематографисты ориентированы не на российского зрителя, а на зарубежные жюри.

Что касается иностранных лент, то, несмотря на мощный мейнстрим либеральной политкорректности, в Каннах всё чаще побеждают такие ленты, как «Джокер». Тут и социальный протест, и протест кинематографистов против засилья «индустрии супергероев», пичкающей детскую и юношескую аудиторию кинокомиксами про человеков-пауков, мстителей и прочими суррогатами империй Марвел и Дисней. Не выдержали патриархи Голливуда Коппола и Скорсезе – и возмутились тем, что зрителей отучают от серьёзного кино: инфантильным обществом легче управлять.

Искупление

В заключение нельзя не упомянуть две отечественные ленты, отчасти искупающие грехи нашего кинематографа, и не только его. Не громкие, не кассовые. Они совсем не похожи на те, что шумно обсуждались в прошедшем году: «Текст», «Француз», «Юморист», «Верность», «Одесса», «Громкая связь», «Братство»… Они другие, не от мира сего. Нет в них ни политической конъюнктуры, ни желания кому-то понравиться, угодить.

Они – о жизни и смерти. И о любви.

Они похожи на молитвы.

Это «Ван Гоги» Сергея Ливнева и «Сквозь чёрное стекло» Константина Лопушанского.

О первом мы писали: в «Ван Гогах» из застарелого конфликта ненависти-любви отца и сына вырастает тема прощения и прощания. Это драма примирения. У Лопушанского, напротив, трагедия несовместимости.

Режиссёр (он же автор сценария) поселяет безгрешного ангела в доме золотого тельца. «Телец» (областного масштаба олигарх), как-то случайно заглянув в храм, увидел поющую в хоре Настю (Василиса Денисова) из монастырского приюта для плохо видящих. И захотелось ему, если удастся вылечить девушку, жениться на ней. Она долго сомневается, но соглашается. Дорогостоящая заграничная операция проходит успешно, Настя обретает зрение. Как будто постаревший бандит из фильма «24 часа», которого Максим Суханов играл 20 лет назад, «телец» решает жить с юным чистым созданием ещё и потому, что к ней можно прийти ночью, когда на него накатывает ужас.

И с этим ужасом Насте надо жить.

Мне показался излишним, иллюстративным сюжет с её увлечением юным поэтом, похожим на «мальчика Бананана» из «Ассы». Он уводит к семейной драме: ревнивый муж осчастливил барышню, думал, что будет верная жена, а она оказалась как все… В том-то и дело, что не как все! После того как у неё открылись глаза, Настя увидела не только прекрасный Божий мир, но и поняла, кто её благодетель. «Телец» ради денег-власти сметёт, как сор, сотни банананов, подкупит, развратит всех, кого можно подкупить, и убьёт тех, кого купить нельзя. Ей с этим согласиться? Не замечать, смириться, как делают все? Ведь ей так повезло!

Настя поступает так, как раньше поступали женщины, захваченные завоевателями, чтобы не доставаться им, – уродует себя. Фильм – свидетельство того, что нравственный императив в нашем кинематографе жив. Пока.

Вот такая картина прошедшего года.

25.12.19

Ленинград. Чтобы помочь жить другим

«Блокадный дневник» возвращает кинематограф к его предназначению

Массированной атаке фильм подвергся ещё до показа на 42-м ММКФ. Били с двух сторон. Увидев лишь трейлер, «охранители» честили создателей за то, что они оклеветали героических ленинградцев, показав их полностью потерявшими человеческий облик.

Критики из противоположного лагеря упрекали сценариста и режиссёра Андрея Зайцева в том, что он, опираясь на известные книги Ольги Берггольц и Даниила Гранина, не учитывал той «правды», которую несут «известные историки» (типа перевербованного майора ГРУ Суворова-Резуна): в трагедии Ленинграда виноват не Гитлер, а кровавые сталинские палачи. Они объедали ленинградцев и не давали им выйти из блокады через благородно оставленные фюрером проходы. Мы много писали о фильмах, которые поклонники Резуна поднимают на щит, известно, какая «правда» им нужна. «Праздник», «Дылда», в 2007 году на Первом канале был показан российско-британский сериал «Ленинград», в котором самоотверженная английская журналистка вопреки воле сатрапов спасала несчастных ленинградцев. Было опасение, что и «Блокадный дневник» из того же спекулятивного ряда.

Слава Богу, нет. Тех, у кого в 42-м родные погибли в Ленинграде, кто смотрел часами кадры хроники той страшной зимы, работал в архивах, читал свидетельства о каннибализме и о других ужасах блокады, удивить трудно. Но фильм удивил.

Во-первых, абсолютно неожиданным прологом. Безмятежная зимняя сказка, белое морозное утро, к молодому немецкому офицеру-артиллеристу приехала возлюбленная, её заботливо укутывают в русский тулуп, в честь приезда доверяют «дёрнуть за верёвочку» дальнобойной пушки. Раздаётся выстрел, все довольны, смеются, влюблённые очень похожи на сегодняшних молодых людей, они счастливы, а снаряд летит, летит и… прилетает в Ленинград, в дом моего деда, может быть.

Город белый, обледенелый, полумёртвый, но не сдавшийся, ободранная квартира, где живёт Ольга (Ольга Озоллапиня). После месяцев отчаянной борьбы с голодом-холодом она приняла решение о личной капитуляции – незачем больше жить. Её соседка (Василина Маковцева), мать троих