Крайнее время - Александр Иванович Кондрашов

сыгравший старейшину селения, оказавшегося на пути стремительно распространяющегося лесного пожара, и, конечно, Константин Хабенский (самоотверженный отец-командир пожарных), и Стася Милославская (его милая своевольная дочка), и играющий её легкомысленного, как кажется поначалу, возлюбленного Иван Янковский. И Виктор Сухоруков, и Роман Курцын, и Виктор Добронравов, и менее известный Тихон Жизневский, убедительно воплотивший образ пожарного, пожертвовавшего собой во имя спасения детей. Хороша здесь в небольшой роли и Ирина Горбачёва, а номер один по актёрскому мастерству, на мой взгляд, Евгения Дмитриева, замечательно сыгравшая её мать. Всем им веришь и прощаешь перехлёсты жанрового кино.

Да, «Огонь» – жанровое кино (фильм-катастрофа), рассчитанное на максимально широкую зрительскую аудиторию, как «Экипаж» и другие подобные, в которых человек противостоит стихии. Таких снимают много, далеко не все берут за живое, за большинством наблюдаешь как за компьютерной игрой, а «Огонь» заставил сопереживать, болеть за самых обыкновенных людей, становящихся в критической ситуации необыкновенными.

Спасибо актёрам, режиссёру Алексею Нужному и сценаристам Николаю Куликову (за его плечами «Легенда № 17», «Движение вверх», «Экипаж» и многие другие удачные ленты), Константину Майеру и всем, кто принимал участие в создании этой. Она о любви – отцовской и материнской, мужской и женской – человеческой. И настоящих ценностях, а не о тех, что навязываются нам последние годы.

Например, героя того же Хабенского в недавней премьере Анны Меликян «Трое», благополучного шоумена, неизвестно от чего страдающего, любят две замечательные женщины, а он – никого, мучается сам, мучает других и норовит утопиться. А в шикарном триллере «Мажор», где никто ни от чего не мучается, поражает не мужество борцов с наркотрафиком, а количество разбитых автомобилей, расстрелянных человеческих тел, удаль подонков и коварство генерала ФСКН.

Подобные «Огню», мужественные, мобилизующие на преодоление бед и бедствий фильмы можно и нужно снимать. Особенно сейчас, когда информационная война грозит перейти в реальные боевые действия. И не только о космонавтах, спортсменах и спецслужбах, а о простых людях – не знаменитых, но важных для жизни профессий. И хорошо, что «Огонь» пользуется успехом, в том числе и в первую очередь у молодёжи.

20.01.21

Отменённый аборт

До чего Серебренникова довели снулые «Петровы»

Что в сердцах не взбредёт в голову: «Провались ты пропадом» или «Я убью тебя», – но когда больные мысли при экранизации реализуются буквально, когда, например, мать перерезает горло собственному сыну, то становится не по себе.

Полоумный пассажир из романа митингует в троллейбусе, требует казни олигархов и продавшихся им правителей, в связи с чем гриппозному герою на мгновение чудится расстрел Ельцина и Росселя, а что мы видим в фильме? Движение останавливается, дорогу перегораживает тюремная машина, и пассажиры смотрят, как из неё выводят и натурально ставят к стенке, правда, не Ельцина с Росселем, но всё же явно больших чиновников и чиновниц, и их, растерянных и несчастных, реально расстреливают омоновцы. Страшновато, когда сказанное впроброс или лишь мелькнувшее в мозгу становится реальностью. А уж когда авторы шалят с Эросом и Танатосом…

Роман уральского писателя Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него», привлёкший к себе повышенное внимание и критики, и публики, расцвечен неожиданными метафорами и фантасмагорическими подробностями, часто даже не совсем понятно, где сны или бред больного, а где явь. Кирилл Серебренников с романом обходится на удивление рачительно. Но, переводя текст в кинематографические образы, он идёт до конца. Иногда в прямом смысле. К примеру, героиня вместе с нами видит в молодёжной компании человека, который ей нравится, и вдруг он ненадолго становится абсолютно голым, да ещё с большущим «прибором». Потом в другой сцене мы видим того же персонажа среди одетых людей вдруг опять раздетым, но уже с «прибором» обыкновенных размеров. Получилась «мощная» метафора: столкновение, так сказать, грёз любви, когда женщина ещё только мечтает о рандеву, с разочаровывающей реальностью. Кстати, с чего и зачем в кинематографе завелась манера раздевать мужчин? Женщин в кино обнажают издавна, и это иногда бывает крайне уместно и потрясающе красиво, а вот мужчин… Зачем? Очень мешает, отвлекает детородный орган. Возникает чувство неловкости. В первую очередь за артиста. Не все же прирождённые эксгибиционисты, драматического актёра таким образом опускают до уровня специальных мужских журналов, где оценивается не игра, не талант, а физиология. Впрочем, оставим тему органов в творчестве Серебренникова киноведам и вернёмся к фильму. Режиссёр заставляет нас смотреть на происходящее глазами то психически больной женщины, то мужчины, замученного гриппом и похмельем, ненавидящего себя и всё вокруг. При чтении – более объёмная картина – глазами автора, а он, судя по роману, хоть и большой либерал, но всё же немного сочувствует своим непутёвым героям, да и сам не далеко от них ушёл. Режиссёр же, как кажется поначалу, на персонажей смотрит свысока – как на диковинных зверьков.

В романе действие необычно закручивается и закольцовывается вокруг двух обычных новогодних ёлок: на одну взрослый Петров приводит сына, на другую двадцать с гаком лет назад Петрова-ребёнка в клуб на первую в жизни ёлку привела мать. И он запомнил необычайно холодную ладонь Снегурочки, а она его – необыкновенно горячую. Книга не воспринимается как приговор «рашке-какашке», хотя описаний разнообразных несуразностей и грязи очень много. У Серебренникова же почти половину этого довольно длинного фильма на нас обрушивается жестокий фарс, убийственная сатира, парад иногда довольно мерзких аттракционов, где все персонажи отвратительны. Режиссёр не пожалел даже интеллигенцию Екатеринбурга. Поэты, приходящие в литературный кружок при библиотеке (их играют реальные литераторы, друзья «Гоголь-центра»), имеют гадкий, карикатурный вид. Редакторы из литературного журнала – тоже, а библиотекарша (сколько прекрасных представительниц этой профессии воспето русским кинематографом!) здесь вообще маньячка. Все они живут в грязной, пьяной, промозглой стране, которой не должно быть, но она, зараза гриппозная, как её ни запихивай в гроб, живёт себе. И на гробу этом её же граждане цинично распивают водочку и жаждут прочих непотребств: внезапного секса, обязательного мордобоя и преждевременной смерти.

Сквозь экран как будто пробивается страстная мольба кинематографистов: «Мы в аду! Заберите нас отсюда!» И мольба была услышана. На красной дорожке Каннского фестиваля фотографировались счастливые Чулпан Хаматова, сыгравшая библиотекаршу Петрову, Юлия Пересильд (Снегурочка Марина), Юрий Борисов (Дед Мороз Саша), Юрий Колокольников (Игорь), Иван Дорн (писатель, которому добрый Петров помогает застрелиться) и Семён Серзин (Петров), режиссёр по известным обстоятельствам вынужден был остаться по месту прописки, где, между прочим, за время домашнего ареста он успел написать сценарии и снять три фильма – завидное творческое плодородие.

Мы привыкли, что