«Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка - Коллектив авторов

Историческая справка. Вице-адмирал Д.Н. Сенявин 10 сентября 1805 г. возглавил русскую эскадру из пяти кораблей и одного фрегата, посланную из Кронштадта в Средиземное море для борьбы с французами. По прибытии на Корфу 18 января 1806 г. вступил в командование всеми русскими морскими и сухопутными силами в Средиземноморье. Стремясь предотвратить захват французами Греции и сохранить Ионические острова в качестве главной базы русского флота, осуществил ряд успешных наступательных операций на Адриатике.

13 мая [1806 года] [фрегат] «Венус» привел в Боко[124] богатые призы и донес адмиралу, что вследствие вытребованного французами у австрийского двора постановления, чтоб военные российские суда не были впускаемы в адриатические порты, в Триесте задержано 40 судов купеческих, находящихся под российским флагом и бывших в готовности выйти с первым конвоем. Сенявин в тот же день отправился к Триесту, взяв с собой три корабля и фрегат. Русские корабли внезапно стали на якорь под городскими батареями. В городе произошла страшная тревога; вскорости явился адъютант от военного губернатора с требованием, чтоб эскадра отошла на пушечный выстрел. Адмирал отвечал: «Стреляйте! Я увижу, где лягут ваши ядра и где мне должно стать». Такой неожиданный ответ сделал величайшее влияние и на переговоры, кои тотчас же начались и продолжались всю ночь, в течение коих все корабли освещены были фонарями, люди стояли у пушек, фитили курились. Напрасно австрийские политики вооружали батареи хитрой дипломатии и коварства: Сенявин отразил их благоразумием, правотой и твердостью… Сенявин наконец решительно объявил, что если через час после рассвета не возвращены будут все российские суда и не уничтожено будет запрещение входа, то ровно в 6 часов поутру не только он возьмет свои суда, но и все австрийские, стоящие в гавани. Между тем адмирал распределил корабли свои на пистолетный выстрел по всем батареям, а сам остался у главной. Уже все было готово к ужасной битве, как вдруг арестованные корабли с восклицанием «ура!» украсились российскими флагами, и городская цитадель приветствовала адмирала 21 выстрелами. «Венус» получил приказание принять освобожденные суда и проводить их в Катаро, а сам адмирал с эскадрой своей снялся с якоря и пустился в обратный путь с первым попутным ветром.

По приходу в Боко-ди-Катаро Сенявин узнал, что 22-го французские войска заняли Рагузинскую республику[125]; донесено ему было также, что на другой день черногорцы с приморцами, подкрепляемые некоторым числом российских войск, не только отразили французов, стремившихся напасть на Боко-ди-Катарскую область, но принудили их ретироваться в неприступные горы. Когда они принуждены были оставить город, то унесли с собой все, что только могли захватить, а остальное старались истребить; но за всем тем черногорцы сделали величайшую добычу и совершенно опустошили город.

Народ этот не может отвыкнуть, несмотря на увещания и запрещения митрополита от ужасной азиатской привычки грабить и резать головы у побежденных ими неприятелей, которые хранят они как главные драгоценности в домах своих. Невозможно было равнодушно смотреть на черногорцев и бокезцев, в восторге возвращавшихся домой с трофеями. Один из них одет был в женское платье, найденное в Рагузе, на другом был капуцинский[126] капюшон, на третьем – сенаторская мантия и парик, а на плечах с одной стороны навешаны на крючках живые гуси и куры, а с другой человеческие головы, книги, подушки и все, что только могли найти и унести с собой.

Адмирал немедленно отправился с кораблем своим в Рагузу, осмотрел позицию и возвратился в Боко, где посадил остальные войска на корабли и, сделав нужные распоряжения, пошел опять к Рагузе. Сражение 5-го числа июня, увенчавшее полным успехом планы адмирала и происходившее под его собственным руководством, показало, что преграды, положенные природой и искусством, не могли противостоять храбрости российских войск. От 2 до 8 часов пополудни продолжалось беспрестанное сражение. Русские должны были беспрестанно взбираться на утесы при несносном жаре и преодолевать смерть на каждом шагу. Каждая минута являла зрелище неслыханного мужества и деятельности: одни, поражаемые, падали с гор в пропасти, другие заступали места их; матросы втаскивали пушки туда, куда и дикий черногорец не дерзал взбираться, преследуя серну; французы были атакованы там, где природа и искусство ручались им за их безопасность – самые хитрые маневры их были отгадываемы, предупреждаемы и обращаемы им самим во вред. Наконец, потеряв 15 пушек и 400 человек убитыми (в том числе генерала Дельгога) и около 150 пленными, и преследуемы с лишком на 10 верст до самых стен Новой Рагузы, при помощи темноты успели они ускользнуть от черногорцев, отправленных их отрезать, и запереться в городе. Надобно заметить, что русские, кроме преодоления природы, должны были бороться с превосходным числом неприятеля. Одного регулярного войска у французов было до 4 000 и несколько тысяч рагузинцев, а у нас всего 1200 регулярного и до 2 000 черногорцев и бокезцев. Должно также отдать справедливость неприятелю: французы сражались отчаянно.

Митрополит Петр Петрович[127] и генерал-майор князь Вяземский[128], командовавшие войсками, отличили себя не только неустрашимостью, но также деятельностью и необыкновенным хладнокровием.

…Не имея достаточного числа войск, чтоб отважиться на приступ Рагузы, защищаемой сильным гарнизоном и множеством вооруженных жителей, Сенявин обложил крепость со всех сторон, устроив на высотах батареи, кои беспрестанно действовали по городу и наносили ему важный вред. Нет сомнения, что нужда в свежей воде и продовольствии в непродолжительном времени заставили бы неприятеля склонится к сдаче, если бы не неимоверная измена со стороны турок, несмотря на их уверения в сохранении нейтралитета, не заставила снять блокаду. 24-го числа Мармон показался в трех сильных колоннах на высотах близ турецкой крепости и стремился зайти к нам в тыл и поставить нас между двух огней. После этого должно было отступить, и отступление произведено было в глазах сильнейшего втрое неприятеля с чрезвычайным искусством и сопровождаемо чудесами храбрости, благоразумия и терпения. Войска наши посажены были благополучно на гребные суда в двух верстах от крепости и перевезены на флот. На другой день для предупреждения беспокойств от разглашения слухов об отступлении войск наших Сенявин с кораблем своим отправился в Боко-ди-Катаро.

28-го войска свезены были на берег и расположены в крепостях Кастельново и Эспальоле так, что могли в случае надобности выйти навстречу неприятелю и подкрепить передовые посты, поставленные на удобном расстоянии от крепостей; далее же дороги и проходы, ведущие в здешнюю провинцию, стереглись отборными отрядами черногорцев и приморцев. Попечения эти крайне обрадовали народ и черногорцев: они начали было приходить в уныние, что провинции эти