Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

два стяга. Белые полотнища с чёрным львом. А ещё там же, у стены, в приятном безделии сидели два добрых человека в кирасах; их давно устаревшие шлемы лежали подле них, а к стене были прислонены две алебарды.

Место это было очень узкое, только этот трактир да дорога на два больших воза, а всё вокруг занимали массивные скалы. Мимо этого трактира было никак не проскочить. И, понимая это, со двора заведения вышел не спеша стражник, без алебарды, но с тесаком на поясе, и махнул едущему впереди всех, по своему обыкновению, фон Флюгену: стой!

И тот остановился и оборотился назад: видит ли это всё его сеньор?

И сеньор всё видел, он как раз выглядывал из кареты. Генерал уже хотел крикнуть, чтобы фон Флюген спросил, что нужно стражнику, но вслед за стражником из ворот вышел человек без брони и оружия и в хорошей одежде. Он сразу направился к остановившейся карете, а подойдя и без особого почтения поклонившись, заговорил, при том нагло заглядывая в окно кареты:

— Моя фамилия Толли, я взыматель проездных сборов, а вы кто, добрый господин.

— Взыматель проездных сборов, — повторил генерал. — Как интересно. А я барон фон Рабенбург.

— И куда же это вы следуете, господин барон? — всё в той же своей нагловатой манере интересовался взыматель. Теперь он отошёл от окна и с интересом осматривал сундуки и ящики багажа, что крепились к карете сзади.

— Я еду в Аххенцель, — отвечал генерал, не отрывая глаз от этого неприятного человека.

— А что же вам нужно в том кантоне? — усмехается чиновник. — Всем известно, что горцы не жалуют родовитых господ.

— Вообще-то я не обязан тебе ничего объяснять, но раз уж ты спросил, то я собираюсь в том кантоне нанять немножко добрых людей.

— Добрых людей? — взыматель заинтересовался. Он всё ещё был ехиден. — Вы, барон, никак воевать надумали?

— Да нет, — ехидно замечает барон. — Надумал я тебя повесить, а люди — это так, для охраны, — и генерал добавляет. — Фон Готт, а ну-ка хватайте этого взымателя.

И оруженосец тут же подъехал к сборщику денег и схватил его за шиворот. Стражники, видимо не привыкшие к таким ситуациям и таким дерзким проезжающим, только привстали со своих мест, но даже и не подумали браться за алебарды. А лишь следили за происходящим: и что же будет дальше?

— Что вы! — воскликнул тут же Толли, и всё его злобное веселье сразу поубавилось, он пытался вырваться, но фон Готт был очень крепким молодым человеком. И тогда Толли попросил: — Господин барон, велите своему человеку меня отпустить. Я официальное лицо графа и графини фон Тельвис.

Волков сделал знак: отпустите его, фон Готт. И оруженосец выпустил наглеца. И тот, оправляя одежду, уже серьёзно говорил:

— Я поставлен здесь владетелями графства Тельвис, чтобы собирать деньги с проезжающих, — при этом он указал на белые стяги на строении, — и потому прошу к себе отношения уважительного. Прошу заплатить за проезд и проезжать.

— Заплатить за проезд? — переспросил Волков. — А имперский эдикт о беспошлинном проезде по всей территории империи тебе не указ, что ли?

Но тут Толли продемонстрировал свою юридическую подкованность:

— То не пошлина, то сбор на содержание дороги. Оползни и камнепады ежегодно обрушиваются на дорогу, её нужно убирать и ремонтировать, чтобы людишки торговые и всякие иные могли беспрепятственно тут ездить.

— И сколько же с меня? — интересуется генерал.

— Карета пойдёт за большой воз, четыре коня в ней, да ещё десять под людьми, да шесть коней в поводу… Итого… два талера шестьдесят крейцеров.

Можно было бы этому жулику, конечно, и не платить, но генерал подумал, что этот вор может послать кого-нибудь по какой-нибудь горной дороге в замок, жаловаться на проезжего барона. А это было совсем ему не нужно. И он полез в кошель, достал оттуда талер и швырнул его в окно:

— Держи, мерзавец. Больше не дам.

А чиновник Толли, ловко поймав монету, тут же оценил её:

— Так это ещё и талер Ребенрее, самый лёгкий из всех монет.

Но генерал уже катил в карете дальше, и люди его уже ехали за ним. А Волков при этом думал с усмешкой: «Интересно, как этот вор будет взымать сборы с Карла Брюнхвальда? Наверное, весь отряд пересчитает вместе с телегами».

⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀

А ближе к вечеру, в одном приятном месте, где скалы не так сильно нависали над головами, они увидели большой двор, окружённый низкой оградой, а на воротах того двора висело несколько старых пивных кружек, что сообщало всякому путнику, что тут он может отыскать себе и ночлег, и пищу, и кружечку пива.

И здесь Хенрик, поравнявшись с каретой и заглянув в неё, сказал генералу:

— Мы с капитаном Мильке тут отдыхали, господин генерал, мы почти доехали.

— Почти? — уточнил Волков.

— Да, ещё час пути, и за тем поворотом, — оруженосец указал вперёд, — начнётся подъем на гору, на которой стоит замок.

— И дотемна мы до него не доберёмся?

Хенрик только покачал головой: нет.

— Тогда остановимся на том постоялом дворе, который только что проехали, — говорит генерал и тут же интересуется у своего оруженосца: — Там хорошие постели?

— Для меня, господин генерал, все постели хороши, я так устаю в седле за день, что готов спать на досках.

«Ах, молодость. Счастливая молодость».

Хозяин, крупный, дородный мужчина, руководил на большом дворе то ли своими работниками, то ли сыновьями, которые привезли большой стог сена и раздавали уставшим за день лошадям. Мужик сказал, что его зовут Бауэр, был он при том наружности к себе располагающей, с открытым лицом и огромными натруженными руками. А ещё этот Бауэр обещал Хенрику, что в его перинах нет клопов, а спать в комнатах ночью очень хорошо, так как вечером с гор идёт прохлада. Надо только окно открыть.

Волков, послушав такие обещания, стал надеяться, что так всё и будет. И решил остановиться здесь, тем более что кроме отдельных крестьянских домов, разбросанных в округе по склонам гор, никакого иного жилья тут не было.

Ужин ему подавали такой же, какой подали и простым возницам. Горох, ливерная колбаса, обжаренная с луком, хлеб не из чистой пшеницы, но всё равно был неплох. Пиво сносное, а дешёвое вино, что принёс по его просьбе мальчишка-разносчик, полностью соответствовало своей цене. Зато в комнатке его маленькое окошко выходило на гору, и раскрыв его, барон прекрасно проспал почти всю ночь и лишь к утру пару раз просыпался. Да и то тут же засыпал снова.

Утром завтракал