Система и структура языка в свете марксистско-ленинской методологии - Неонила Семеновна Афанасьева

нем абстрактное. Утвердилась точка зрения, которая предполагает относительность противопоставления языка и речи и не отрицает, что единицы языка имеют более абстрагированный характер, чем единицы речи [18, 58 – 59]. Стала очевидной связь аспектов рассмотрения языка и речи сквозь призму категорий возможности – действительности и абстрактного – конкретного, сущности – явления. Особенно четко прослеживается эта связь при двух подходах к изучению языка: со стороны текста (речи) или со стороны системы (языка), то есть от конкретного к абстрактному в первом случае или от абстрактного к конкретному во втором. Воспользуемся примером А.А. Белецкого для объяснения переходов от возможного к действительному, от абстрактного к конкретному, которое мы наблюдаем при изучении языка и речи. Возьмем парадигму склонения двух существительных мужского рода в единственном и множественном числе [6, 22 – 23]:

И. слон судья слоны судьи Р. слона судьи слонов судей Д. слону судье слонам судьям В. слона судью слонов судей Т. слоном судьей слонами судьями П. (на) слоне (о) судье (на) слонах (о) судьях

С точки зрения языка в приведенном примере мы имеем дело с одной грамматической парадигмой, понимая под последней схему словоизменения, возможную для любого существительного мужского рода, в которой существует идеальное, абстрактное соотношение ед.число: И, Р, Д, В, Т, П – мн. число: И, Р, Д, В, Т, П. Любое существительное этой парадигмы должно иметь флексии в единственном числе: – ø (нулевая), -а, -у, -ом, -е, во множественном – -ы, -ов, ам, -ами, -ах. Такой набор флексий характерен для словоформ существительного слон. Словоизменение существительного судья свидетельствует об отклонении от абстрактной схемы.

В лингвистике определились в достаточно явной форме оба перехода – от абстрактного к конкретному и наоборот. Переход от конкретного текста к абстрактным системам может осуществляться с различными степенями абстракции. Сошлемся еще на один пример А.А. Белецкого, который характеризует данный конкретный текст (им может быть и предложение типа «Я предупреждаю вас об этом») как нулевую степень абстракции. Можно выделить следующие степени абстракции, или реализации, текста:

«1 А. Частичная[18] лексическая, например, я + предупреждать, предупредить + вы + о, об + этот, эта, это.

1 Б. Частичная морфологическая, например, личное местоимение первого лица в именительном падеже единственного числа + глагол в первом лице единственного числа настоящего времени в изъявительном наклонении несовершенного вида действительного залога + личное местоимение второго лица множественного числа в винительном падеже + предлог, требующий предложного падежа, + указательное местоимение ближайшего объекта в предложном падеже единственного числа среднего рода.

2 Б. Морфолого-синтаксическая – подлежащее = личное местоимение первого лица в именительном падеже единственного числа настоящего времени в изъявительном наклонении несовершенного вида действительного залога + прямое дополнение = личное местоимение второго лица множественного числа в винительном падеже + двучленное косвенное дополнение = предлог, требующий предложного падежа, + указательное местоимение ближайшего объекта в предложном падеже единственного числа среднего рода.

3 А. Текстуально-синтаксическая – подлежащее + сказуемое = согласование – сказуемое + прямое дополнение – первое контактное управление – двучленное косвенное дополнение = дистанционное управление (конструктивный элемент + ориентативный элемент = второе контактное управление).

3 Б. Системно-синтаксическая – подлежащее + сказуемое + прямое дополнение + косвенное дополнение» [6, 23 – 24].

Такие же степени абстракции характерны для текстов я уведомляю Вас об этом, я прошу Вас об этом, я спрашиваю Вас об этом. Подчеркнем, что текстом в данном случае названы отдельные предложения. Даже эти примеры показывают, каким сложным образом осуществляется в языке переход от конкретного к абстрактному, от многих реализаций к потенциальным связям единиц в языковой системе. Понятно, насколько осложняется этот переход от конкретного к абстрактному, если иметь в виду текст как всю совокупность сказанного или написанного на языке данного коллектива.

Многомерен и сложен переход от абстрактного к конкретному, от языковой системы, инвентаря единиц, правил их использования к осмысленному тексту, передающему сообщение. При этом становится очевидным отсутствие в современной лингвистике знания языковых законов, тенденций, правил сочетаемости единиц языка и статистических характеристик текстов в такой мере, чтобы от них можно было перейти, например, к моделированию текстов, то есть показать реализацию в тексте возможного в языке.

Эксперимент В.И. Перебейнос по моделированию нулевого стиля говорит о том, что мы можем во многих случаях только назвать области действия того или иного закона, а не сформулировать их в виде правил (например, сочетаемость фонем, строение слова из морфем, синтаксическая связь между классами слов и т.п.) [17, 16 – 34]. Интересно, что в данном эксперименте учитывается пять уровней реализации, конкретизации языковых единиц:

1) выбор слов в исходной форме из словаря;

2) подстановка их случайным образом в ту или иную словоизменительную парадигму;

3) подстановка их в модели синтаксических связей классов слов;

4) расположение их в моделях предложений при соблюдении лишь синтаксических связей и словоизменительных форм;

5) при сохранении правильности и словоизменительной формы, и сочетания классов слов, и правил лексической сочетаемости.

В результате эксперимента получен, например, на четвертом уровне синтеза текст типа: «Плоский шурхiт зменщувався напiвжартома. Волейбол пропив естетку» и т.д. Этот текст реализует лишь некоторые из возможностей языка, проявляет его единицы только в некотором плане (грамматическом, лексическом). Анализ его вынуждает лингвиста сделать вывод о необходимости различать класс реальных объектов, класс наблюдаемых множеств, то есть доступных наблюдению, и теорию.

Представление реального объекта в виде объекта наблюдения предусматривает изучение последнего как множества элементов с фиксированными отношениями в нем. В языкознании изучаются не столько сами отношения в наблюдаемых множествах, сколько свойства одноименных отношений, общие для всех одноименных отношений объекта наблюдения. Объяснение релевантных свойств языка, приписывание одинаковых имен однотипным отношениям в разных объектах наблюдения – задание лингвистической теории [24, 46]. Лингвист членит языковую реальность на язык – речь для более адекватного отражения ее в теории. Используя разные подходы к изучению единого объекта, пытаясь найти в нем абстрактное и конкретное, языковед тем самым определяет реальное и возможное в языке.

В философской литературе отмечается, что обязательными компонентами изучения реального и возможного являются абстрактное и конкретное, обмен и взаимный переход от конкретного к абстрактному, от реального к возможному. Такое исследование приводит к тому, что