Двойной удар. Трофей для чемпионов - Ольга Дашкова

Мне хотелось ему врезать. Реально. Первый раз за конкретное дело. Нет, у него было много косяков, из-за которых можно было его избить до полусмерти. Но все они были сейчас такими нелепыми по сравнению с тем, что он сунул девушке деньги в сумочку.

Мы, понятно, могли принять ее за кого угодно, но то, как Юля отреагировала на это, говорит о том, что мы ее обидели. Именно мы, а не Егор, мой косяк, я не уследил.

В нашей двойке, которая вот уже много лет вместе, я отвечаю за мозг, а Гор, кажется, ни за что не отвечает. Чисто за эмоции. Он импульсивный, своенравный, он думает, что ему все позволено, но я всегда осаждаю его, являясь его разумом, а Гор все это понять не может.

– Так чей это дом? – Юля задает вопрос, оглядывается по сторонам, только бы не смотреть на нас.

– Дом моего отца. Они приедут завтра. Мать Рома и мой отец.

– Завтра? А мы завтра уедем отсюда? Я бы хотела уехать в общежитие.

– Не знаю, не думаю.

Довольный Гор развалился на диване с бутылкой пива, сделал несколько глотков. Когда идут соревнования, у нас строгий режим, никакого алкоголя, секса, вредных продуктов. А также мы должны сейчас ночевать там, где мы должны ночевать.

Потому что тренер придет и посмотрит, а нас там нет, он уже звонил, я, конечно, сказал ему, что все в порядке, что мы уехали за город, в отцовский дом Гора. Но тренер был зол.

А еще мы все трое прекрасно понимаем, к чему приведет этот вечер и чем закончится эта ночь, но каждый оттягивает момент. Юля не начнет первая в силу своей неопытности и скромности, которая у нее явно есть.

Гор только все испортит, хотя она сегодня поцеловала его сама, не сопротивляясь, не отталкивая. Я это видел, когда они были в медпункте, и скажу честно, признаюсь самому себе, что меня пронзила ревность.

Я ревную эту девушку к своему некровному брату, к тому, что он ее трогал, касался, целовал и даже ревную на будущее, к тому, что будет. И от этого страсть еще больше разгорается у меня внутри.

Я давно возбужден, член болезненно упирается в ширинку джинсов. Сердце отстукивает неровные удары. Убираю бутылку так и не открытого пива на стол, подхожу к Юле. Она, подняв голову, смотрит на меня своими огромными зелеными глазами, а по моей спине уже бежит пот.

Облизываю пересохшие губы, в голове шумит кровь, беру девушку за руку, поднимаю со стула. Она ставит кружку на стол, кладет на тарелку недоеденный бутерброд, смотрит в глаза, на щеках вспыхивает румянец. Губы приоткрыты, я трогаю пальцами ее пульс на тонком запястье, понимаю, что он участился.

– Не бойся. Ты ведь знаешь, мы тебя не обидим.

Смотрю в глаза, а сам не могу сдвинуться с места и что-то предпринять дальше. Она затягивает меня в свой омут. Окутывает. Тянет на дно той пропасти, в которой я хочу оказаться.

Я хочу ее.

Как никогда и никого. Не просто трахнуть сейчас.

Я хочу любить ее.

До собственных стонов.

До собственных криков.

Подхватываю девушку под ягодицы, усаживаю на обеденный стол. Юля вскрикивает, цепляется мне за плечи, а я устраиваюсь между ее раздвинутых ног, скольжу пальцами по лицу, задеваю губы, двигаюсь ближе, вдыхая ее аромат.

Она не использовала гель для душа. Она не использовала ничего, когда принимала душ, но она все равно пахнет мятой. Это самый охренительный аромат, который я чувствовал за последнее время.

– Я… не боюсь, – отвечает, смотрит на меня, не моргая, у само́й дрожат ресницы.

– Правильно. Ничего с нами не бойся. Никогда.

Егор наблюдает за нами, я чувствую это, и это не может не возбуждать еще больше. Хочу, чтобы она под халатом оказалась обнаженная, хочу опуститься на колени и вылизать ее до оргазма прямо здесь, на обеденном столе своего будущего отчима.

Воздух сгущается, он становится тяжелее, он давит на нас, приближая неизбежное. Предвкушение того, что будет, может быть даже иногда сильнее самого события.

Мне всегда нравится время перед боем, когда ты готовишься, когда максимально разгружаешь свой мозг, закрываешь глаза и чувствуешь, как тяжестью наливаются мышцы, как сжимаются кулаки, причиняя легкую боль. А когда выходишь на ринг, просто делаешь то, ради чего ты был рожден. Дерешься.

Но сейчас происходит что-то особенное. Я, мать его, становлюсь громадным романтиком, я – не верящий раньше в любовь, в отношения. У меня даже никогда не было девушки. Но эта рыжая зеленоглазая девчонка сводит меня с ума.

Нежно массирую затылок Юли, а потом сжимаю волосы в кулак, задерживаю дыхание и впиваюсь в ее губы страстным, каким-то диким, яростным поцелуем, который убивает все на своем пути.

Из меня вырывается все то, что накопилось за эти дни. То, что даже не могло вырваться на ринге. Моя ярость, смешанная с диким желанием, опаляет, сокрушает и вспыхивает огнем.

Пока целую, практически насилуя рот девушки, удерживая ее одной рукой, другой рукой стягиваю с плеч халат, обнажая, понимая, что на ней, как я и хотел, больше ничего нет.

Юля отвечала на поцелуй, слегка постанывая. Я кусал ее полные губы, засасывая, лаская языком. От ее стонов и такой податливости сносило крышу окончательно.

– Ты безумно вкусная, малышка. Не могу остановиться, не могу не целовать твои сладкие губы.

Накрываю грудь, сжимая ее, Юля запускает пальцы в мои волосы, оттягивая их, чувствую, как затвердели ее соски, покрывая кожу поцелуями, спускаюсь к ним. Юля стонет, когда накрываю ее сосок губами и начинаю покусывать и сразу зализывать.

Подходит Гор, целует Юлю в губы, что-то говорит, я не могу разобрать, в голове шум. Откидываю халат в сторону, раздвигаю ее колени шире, накрываю киску, чувствуя под пальцами влагу. Размазываю ее, продолжая терзать грудь, а Гор при этом целует Юлю.

Клитор твердый, стимулирую его, делая круговые движения, Юля стонет громче, хочу попробовать ее на вкус, опускаюсь на колени, смотрю несколько секунд на раскрытое передо мной лоно. Половые губы блестят от смазки, ее девочка нежно-розовая. Целую внутреннюю сторону бедра, у самого член стоит уже колом.

– Ложись, да, вот так, малышка. Расслабься, раскрой себя шире, – Гор укладывает Юлю на стол, ноги широко разведены.

Нежно касаюсь языком клитора, провожу по нему несколько раз, а потом впиваюсь губами, начинаю посасывать, отрываюсь, веду языком