Принцип Шамбалы. Обнаружение скрытого сокровища человечества - Сакьонг Мипам

неизбежно переживаем рождение, старение, болезнь и смерть. Однако реальность страдания не означает, что это и есть смысл и назначение жизни. В том самом уме и сердце, которое переживает страдание, находится скрытый клад — мудрость и доброта, что лишь ждут своего пробуждения и выражения.

В этом контексте теистические традиции говорят нам, что мы — сыны Божьи или созданы по образу и подобию Бога. Как и дети, мы можем плохо себя вести и совершать проступки, но мы — потомки некоего глубокого и священного принципа. Древние греки называли это арете, или «добродетель». Оно близко к слову, которое означает «благородный». Для греков добродетель не означала убеждённость в необходимости прививать себе хорошие привычки или хорошее поведение. Скорее, они использовали это слово как некие глубинные отличительные свойства, отражающие наше человеческое благородство. Четыре коренные добродетели — благоразумие, умеренность, справедливость и мужество — не навязывались греками как некие правила поведения, которые делали их цивилизованными, скорее, они превозносились как наилучший для людей способ бытия. В буддийских учениях этот потенциал называют драгоценностью, бесценной и неизмеримой, но зачастую скрытой. Добродетель имеет место, когда мы действуем из собственного благородства, собственной человечности, своего vir[2]. В традиции Шамбалы мы не считаем добродетель чем-то таким, что требует управления собственной энергией или её подавления, мы рассматриваем добродетель как ветер-конь, энергию успеха.

Вопросы добродетели также занимают центральное место в китайской традиции конфуцианства. Познав добро человечества, китайский мудрец Мэн-цзы, который жил в период Сражающихся царств, провёл остаток жизни, путешествуя и наставляя правителей разных государств, пытаясь их убедить, что, будь они уверены в добре, результатом был бы мир. Когда люди обнаруживают собственное добро, они действуют добродетельно. Поэтому наше добро действует через добродетель.

Однако даже в Древнем Китае были системы мысли, утверждавшие, что человечество хочет лишь удовлетворить свои желания и страсть. Согласно Мэн-цзы, когда мы, люди, не чувствуем того, что в наших сердцах, мы отклоняемся от изначального сердца добра, а это всегда ведёт к противоречиям. Мэн-цзы чувствовал, что, если мы будем постоянно поддерживать связь с собственным сердцем, мы сможем наслаждаться жизнью, не поддаваясь на уловки агрессии и страсти. Если мы уверены в собственном изначальном добре и поддерживаем с ним контакт, то наслаждение напитками и едой всего мира и другие радости жизни не ставят под угрозу нашу целостность. Следовательно, вовлечённость в добродетель не означает простого отказа от мирских радостей.

Как все эти взгляды связаны с экономикой? Экономику можно рассматривать либо как наиболее мощное и сокровенное выражение человеческого эгоизма, либо же как проявление динамического потенциала человеческой способности к контакту и общности. Мы живём во времена, когда мы думаем, что человечество — это истощившиеся ресурсы. Естественно, это влияет на экономику. Если в эти критические времена мы сможем установить взаимосвязь между личной человеческой ценностью и денежным потоком, тогда может возникнуть базис для экономического прогресса, основывающийся на врождённой человеческой ценности. Это важнейший строительный блок для создания просветлённого общества.

Когда мой отец поощрял меня размышлять над взаимоотношениями между экономикой и изначальным добром, я осознал, что он пытается показать мне, как изначальное добро динамически перетекает в обществе — и каким образом экономика является осязаемым и прямым переживанием этого. Ко всем аспектам жизни можно подходить с воззрением изначального добра. Наши повседневные жизнь и работу можно полностью объединить с личным и социальным видением. Это показывает, что деньги и богатство не всегда подразумевают мотивацию жадности или себялюбия. Меняя финансовую систему и заново исследуя внутренний смысл и назначение денег, мы наталкиваемся на глубокий анализ и метод создания более целостной экономики. Когда каждый из нас вливает в экономику личное достоинство и богатство, мы видим, как она течёт в форме «экономики добродетели»: экономика — это поток добродетели в обществе. Участвуя в такой экономике, мы тем самым заявляем о неистовой мощи принципа Шамбалы.

Слово «экономика» происходит от греческого «ойкономиа», что значит «управление домохозяйством». Пропитывая своё домохозяйство и повседневную жизнь своей убеждённостью в изначальном добре, мы «занимаем своё место», как сказал бы мой отец. Применение к своему домохозяйству, финансам и семейному времени таких ценностей, как щедрость и дисциплина, становится важнейшим шагом в понимании изначального добра и привнесении его в жизнь, а следовательно, и в общество. Как выразился бы мой отец, «свою жизнь не бросишь». Он говорил, что каждая мелочь представляет собой возможность полностью включиться в выражение своих принципов.

Если мы в своём домохозяйстве будем взращивать ценности, основанные на добре, например терпение и юмор, — они вольются в наши взаимоотношения с другими в наших обществах, в итоге влияя на народы и в конечном счёте на весь мир. В свою очередь, общество на всех уровнях станет опорой для нашей собственной уверенности в изначальном добре. Экономика станет мощным выражением добродетели, и в то же время она будет взращивать добродетель в индивидуальном опыте. Так внутреннее сокровище человечества станет богатством, доступным каждому.

Глава 18. Принципы силы и богатства

Одним из того многого, чем я восхищался в своём отце, было то, что каждый миг с ним чему-то учил. Мы могли заниматься совершенно обыкновенными вещами, и он преподавал мне урок. В наши с ним периодические походы за покупками, которые мы называли «шопинг- экспедициями», намерением моего отца было научить меня, как исследовать мир и ценить прекрасные вещи. Я понял, что ценность объекта не всегда связана с его ценой. Некоторые объекты обладают тем, что он называл юн, — тибетское слово, которое значит «обогащающее присутствие». В традиции Шамбалы юн означает добро и силу, которую мы ощущаем в том, что нас окружает.

Даже несмотря на то, что он вырос, нося традиционные тибетские одежды, после переезда на Запад отец начал носить западную одежду. Он особенно наслаждался английскими костюмами. Однажды, когда мы с ним ходили покупать галстук, он спросил меня, какой нравится мне. Я перебрал стопку и сделал выбор. На нём был ромбовидный узор с мелкими белыми крапинками. Он улыбнулся и сказал: «Этот хорош».

Кому-то может показаться странным, что высокий тибетский лама вообще может ценить материальные объекты. Однако его послание в учениях Шамбалы состояло в том, что от мира скрыться невозможно. Он учил, что подлинная духовность — это жить в мире и праздновать его, не давая ему себя испортить или соблазнить.

Отец учил, что коррупция — это результат неспособности взаимодействовать с собственной силой. Он сказал, что когда культура становится испорченной, она перестаёт быть настоящим, она становится прошлым и будущим. Мой отец чувствовал, что человечество