Собрание произведений в 2 томах. Том I (изд. 3-е) - Леонид Львович Аронзон

class="v">горизонт «Раннее творчество Бога» (диссертация)

туча «Я знал человека, который умер в Индии, Монголии и Европе»

р. Приятного одурения!

тихоговоритель

ост. Густоглазие

выпуклость «Полетел на дуроплане»

о. Суетян

океан «Майн кайф»

канал «Жалко Бога»

о. Автососиска

вода чистой воды

мыс «Потенциальный ангел»

полточки

место под названием «Мы — отражение нашего отражения»

in vino veritas в вине!

океан «Мы — воды»

изгиб «Такова c’est la vie»

не ешь натощак!

залив «Один говорил неслышно, другой ещё тише»

труба «Мужчина не видела»

Сизиф Танталович

мыс Михнов I-й

Афина Зевсовна гора «Махнёмся гробами»

впадина «Живые стихов не пишут»

168

«Старался Екклесiастъ прiискивать изящныя изрѢченiя, и слова́ истины написаны имъ вѢрно.

Слова́ мудрыхъ — какъ иглы и какъ вбитые гвозди, и составители ихъ — отъ единаго пастыря.

А что́ сверхъ всего этого, сынъ мой, того берегись: составлять много книгъ — конца не будетъ, и много читать — утомительно для тѢла.

Выслушаемъ сущность всего: бойся Бога и заповѣди Его соблюдай, потомучто въ этомъ все для человѣка:

ибо всякое дѣло Богъ приведетъ на судъ, и все тайное хорошо ли оно, или худо».

Запись бесед

169–174

I

Чем не я этот мокрый сад под фонарём, брошенный кем-то возле чёрной ограды?

Мне ли забыть, что земля внутри неба, а небо — внутри нас?

И кто подползёт под черту, проведённую как приманка?

И кто не спрячется за самого себя, увидев ближнего своего?

Я, — ОТВЕЧАЕМ МЫ.

Ведь велико желание помешаться.

Запертый изнутри в одиночку, возвожу себя в сан Бога, чтобы взять интервью у Господа.

Больно смотреть на жену: просто Офелия, когда она достаёт из прошлого века арфу, пытаясь исполнить то, чего не может быть. Или вырыть дыру в небе.

На белые костры церквей садятся птицы, вырванные из ночи.

Или в двуречье одиночества и одиночества, закрыв ладонями глаза, нарушить сон сов, что,

эту тьму приняв за ночь,

пугая мышь, метнутся прочь.

На лугу пасутся девочки, позвякивая нашейными звонками.

Где нищий пейзаж осени приподнят старым дождиком, там я ищу пленэр для смерти.

И ем озёрную воду, чтобы вкусить неба.

Свистнув реки по имени, я увожу их вместе с пейзажами.

И ем озёрную воду, чтобы вкусить неба.

Но как уберечь твою красоту от одиночества?

Очарован тот картиной,

кто не знает с миром встреч.

Одиночества плотиной

я свою стреножу речь.

Кто стоит перед плотиной,

тот стоит с прекрасной миной:

рои брызг и быстрых радуг

низвергают водопады.

На другом берегу листвы, — нет! на другом берегу реки, в её листве, я заметил ящерицу: что это была за встреча! —

Софья Мелвилл

Софья Rita

Софья Михнов

Софья Галецкий

Софья Данте

Софья Господь Бог!

Пустые озёра весов взвешивали миры и были в равновесии.

II

(партита № 6

партита № 6

номер шесть

номершесть номершесть

номершестьномершестьномершесть)

или вырыть дыру в небе.

Многократное и упорное: не то, не то, не то, не то

Многократное и упорное: то, то, то, то, то, то, то, то

Смолчал: ужели я — не он?

Ужаснулся:

               суров рождения закон:

               и он не я, и я не он!

Лицо на нём такое, будто он пьёт им самую первую воду.

Его рукой —

немногие красавицы могли бы сравниться с ней! —

я гладил всё, как дворецкий, выкрикивая имя каждого:

гладил по голове: сердце чьей-то дочери, своё старое,

засушенное между страниц стихотворение —

голову приятеля, голову приятеля, голову приятеля.

        Буквально надо всем можно было разрыдаться.

        Сегодня я целый день проходил мимо одного слова.

        Сегодня я целый день проходил мимо одного слова.

Уже не говорили — передавали друг другу одни и те же цветы,

иногда брали маски с той или иной гримасой или просто

указывали на ту или другую, чтобы не затруднять себя

мимикой.

               Но вырвать из цветка цветок

               кто из беседующих мог?

И я понял, что нельзя при дереве читать стихи

и дерево при стихах,

и дерево при стихах,

и дерево при стихах.

III

В. Хлебникову

Если б не был он, то где бы

был его счастливый разум?

Но возможно, он и не был —

просто умер он не сразу.

И если был он где, то возле

своего сидел кургана,

где пучеглазые стрекозы

ему читали из Корана.

И где помешанный на нежном

он шёл туда, ломая сучья,

где был беседой длинной между

живую кровь любивших чукчей.

И там, где маской Арлекина

заря являлася в тумане,

он там, где не был, — всё покинул.

И умер сам, к чему рыданья?

И умер сам, к чему рыданья?

В его костях змеятся змеи

и потому никто не смеет

его почтить засмертной данью.

IV

Меч о меч — звук.

Дерево о дерево — звук.

Молчание о молчание — звук.

Вот двое юношей бородоносцев.

Вот двое юношей думоносцев.

Вот юмор Господа Бога — закись азота!

И я восхитился Ему стихотворением:

— Не куст передо мной, а храм КУСТА В СНЕГУ!

и пошёл по улице, как канатоходец по канату,