Бремя сильных - Андрей Олегович Рымин

— Да хватит уже, — отмахнулся Валай. — Без тебя знаю, как все хреново. И друзей, кто к Яраду отправился, всегда помнить буду. Только есть одно «но», что сегодняшний день отличает в хорошую сторону. Из-за него-то и не хочу вертать время взад.

— Ну ты, длинный, даешь! — раззадорилась девушка. — Это что же за «но» такое? Ну давай, удиви нас.

— Да все просто, — улыбнулся охотник. — До этого лета я не знал тебя.

И, наклонившись к Мине, добавил шепотом:

— И прежде никого не любил.

Вопреки обыкновению, охотница не стукнула Валая. И даже не кольнула острым словом. Наоборот, почувствовав, что фраза шла от сердца, на миг отринув спесь, обняла голову любимого руками. Лоб ласково коснулся лба, взгляд затопила нежность. Мгновенье счастья остановило мир.

Не желая мешать влюбленным, Ралат и Джейк смущенно отвернулись. Но выплеск чувств просуществовал недолго. Вскоре Мина с Валаем разомкнули объятия, и все вернулось на круги своя. Путь продолжился. Как и беседа, разом отошедшая к вещам теперь простым. Подальше от богов и Проклятых.

Синар, пусть медленно, но с каждым шагом приближался. С востока наползал вечер. Все двигалось к концу. И даже лето доживало свой последний месяц. Лишь родичи стояли на пороге новой жизни. Что принесет она? Пока никто не знал.

Глава восьмая

Прорыв

Выбраться за пределы Шелгарда даже ночью оказалось несложно. Трое всадников неокликнутыми проехали через распахнутые ворота. В темное время суток городок охранялся посредственно. Пара стражников откровенно клевали носами, опираясь на пики — до выезжающих им не было никакого дела. Купцы и крестьяне обычно являлись лишь днем, а сейчас пошлин брать было не с кого. Нападения неких врагов здесь, в Ализии, и подавно не ждали. Ну а если кому-то приспичило отправиться в путь среди ночи, то это их дело. Темнота поглотила размытые тени наездников. Вскоре затих вдалеке и размеренный цокот копыт.

Немного отъехав от города, беглецы перешли на галоп. Погони по-прежнему не было слышно, но магистр не хотел рисковать. Пару миль быстрой скачки, а затем для спокойствия десять трусцой, и желанный задел был достигнут. Дальше вплоть до рассвета трое всадников медленно двигались трактом, но стоило солнцу выползти из-за восточного леса, как Вечный сразу свернул в направлении рощи, что зеленела по левую руку от путников. Там был сделан привал — Карлу и лошадям требовался отдых. Только ближе к полудню Дамаран вновь погнал свой отряд на восток.

Те полдня, что солдат и животные спали, двое Вечных опять провели в разговорах. Всю дорогу от Шелгарда Яра мучил вопрос об убитой Элизе. Мудрейший хотел получить однозначный ответ, объясняющий причины жестокости старшего спутника. Смерть двух стражников в первую ночь их знакомства Яр со скрипом, но принял как должное. Здесь же ложному сыну Ярада хладнокровный поступок магистра показался ненужным и злым. Не желая терпеть недомолвок в отношениях с новым товарищем, Яр повторно задал свой вопрос, едва они опустились на землю, закончив с делами.

— И все-таки, зачем нужно было убивать эту женщину? Ведь можно же было заткнуть чем-то рот и связать. Неужели у вас здесь, на севере, так много народу, что жизнь перестали ценить?

На тираду Мудрейшего Дамаран даже глаз не поднял. Вечный полулежал на траве, занимаясь подсчетом украденных денег. Быстрые пальцы магистра на расстеленном рядом плаще разделяли по разным углам кругляшки трех цветов. Не отрываясь от дела, Эркюль коротко бросил:

— Жизнь ценна. Я сожалею, но так было надо.

— Я хотел бы услышать причины.

Эта просьба уже прозвучала приказом. Яр умел, если нужно быть твердым. Как-никак сотни лет прожил в качестве божьего сына и привык к своему положению.

Вот теперь Дамаран поднял взгляд на южанина. Три неравные кучки как раз завершили раздел. На мгновение в ясных глазах обогнал удивление гнев, но валонгец тотчас успокоился, и на красивом лице появилась пропитанная грустью улыбка. Вечный вздохнул и, приняв сидячее положение, придвинулся к Яру.

— А причины простые. Я не мог оставлять свидетеля.

Голос Вечного уже не сквозил былым дружелюбием, но все еще был не груб.

— Лиза знала меня. Не настоящего меня, всего лишь Малкольма, но и этого бы хватило. Пока что мы по идее еще обгоняем известия о моих злодеяниях — это я про твое спасение говорю. Но это ненадолго. У имперцев связь хорошо налажена. Скоро нас будут искать по всему графству — следить лишний раз не стоит.

Тут Эркюль сделал паузу, во время которой быстро сгреб с плаща самую маленькую, состоявшую всего из нескольких монет, желтую кучку и отправил ее в кошель.

— А по поводу ценности жизни…

Серебристые кругляши со звоном посыпались в бархатистый мешочек.

— Нужно уметь правильно расставлять приоритеты.

Медяки не последовали за своими более ценными братьями — их небрежно швырнули в карман.

— То есть, чтобы тебе было понятней, перефразирую: всегда нужно взвешивать последствия своих решений. Ты же правил целым народом. Неужели никогда не приходилось делать чего-то подобного?

Мудрейший молчал. Воспоминания о погубленном поселке Орлов и о том, как он чуть было не бросил того же Валая, а заодно и всех раненых на растерзание подходящей орде были слишком свежи. Ведь тогда он в последний момент смог измыслить поджег на пути у чудовищ и уже был готов совершить страшный выбор, не найдись подходящего плана. План нашелся, но Яр был на грани. И магистра сейчас понимал, но…

— Молчишь? Значит тоже имеется кровь на руках, — по своему истолковал Дамаран промедление Яра. — От меня в этом мире зависит слишком многое, чтобы лишний раз рисковать головой. За последнее время я и так позабыл осторожность. На кону чересчур высокие ставки, и скажу тебе прямо — моя смерть повлечет за собой еще тысячи. Вот и думай — имею я право сейчас умирать? Сейчас, когда цели нашего ордена близки, как никогда? В следующие несколько лет мы можем добиться успеха в поиске, который идет уже много веков. Если ты пошевелишь мозгами, то поймешь, что убийство Элизы наименьшее зло, по сравнению с нашей поимкой имперцами.

Дамаран завершил свою речь и с вопросом глядел на Мудрейшего, ожидая реакции. Ну а Яр все молчал, погрузившись в раздумья. Пауза продолжала расти. Наконец, тишина затянулась