Топит в тебе - Ана Сакру

То есть у меня нет плана разговора или цели, кроме как просто попялиться на нее через экран. По телу обжигающий жар гуляет, будто что-то запретное делаем. Так и тянет улыбаться как идиоту.

– Ничего, спросить как дела, – хриплю.

– Хорошо, собираюсь чистить зубы и ложиться спать, – сообщает мне Душка, начиная улыбаться ярче.

– Отлично, возьми меня с собой, – предлагаю.

– Куда?

– Чистить зубы.

– Ахах, будешь смотреть как я чищу зубы? – начинает смеяться.

– Да, с удовольствием.

– Я еще и маску собиралась нанести, – играет бровями.

– М-м-м, как заманчиво. Я в предвкушении, давай.

– Это какой-то редкий вид фетишизма? – фыркает Лида, пока и правда заходит с телефоном в ванную.

– Нет, просто на тебя хочется любую смотреть.

Краснеет мгновенно, ресницы порхают. Чувствую горячую ударную волну от вспышки ее смущения даже через экран. Такая она…Обнаженная в эмоциях. Точно как переспелый персик. Чуть сильнее тронешь, и весь сок наружу.

Что-то в этом есть завораживающее. Словно от наркотика ведет. И даже никаких пошлостей не надо. Просто говорить. Лишь бы подольше.

– И заодно расскажи как дела, – снова предлагаю, отвлекая Лиду от этого момента, чтобы не смущалась так.

– Что именно? – ставит телефон на полку у зеркала над умывальником.

– Все, что угодно.

– Ну смотри, сам напросился, пощады не будет, – коварно улыбается, – Я могу бесконечно болтать.

– Ок. Если увидишь, что я заснул, можешь просто сбросить вызов, – хмыкаю, поудобней взбивая подушку под своей головой.

Лида переливчато смеется. И мне сейчас так все в кайф.

33. Лида

– Я сегодня переночую в городе у Анжелики, ок? – говорю я как бы между делом во время завтрака, – Мы хотели встретиться вечером, погулять. Погода хорошая… Чтобы потом обратно поздно не ехать.

Намеренно смотрю при этом на маму, остро ощущая, как отец мгновенно одаряет мой профиль тяжелым взглядом. Кожа на щеке характерно начинает гореть.

– И куда собрались? – папа промокает губы салфеткой, продолжая пытливо меня разглядывать, – Напоминаю, что ты еще на больничном.

– Уверена, что в понедельник мне разрешат снять повязку, – вздохнув, поворачиваюсь к нему.

– Вот и дождись понедельника.

– Пап, это просто смешно. Мне теперь и выйти нельзя? Я и так целую неделю дома просидела, – начинаю психовать.

– Не неделю, а с вечера вторника. Сегодня утро пятницы. Не прошло и трех суток, – выдает на одной ноте.

– Кажется, я знаю, в кого Яр такой зануда, – бормочу себе под нос.

Отец грозно сдвигает брови к переносице, намекая, что так с родителями не разговаривают.

– Кир, не вижу ничего плохого в том, чтобы девочки погуляли. Лето, погода действительно чудесная, пусть хоть подышит, – примиряюще улыбается мама, отправляя кусочек сырника в рот.

– Мы живём в лесу, – кивает отец на сосны за стеклом террасы, – А она еще не надышалась?

– Пап, пожа-а-алуйста, – хнычу я.

Тяжко вздыхает, сверля меня недовольным взглядом.

– И что? Прямо обязательно ночевать?! – скептически выгибает бровь.

Но меня не обманешь – это значит, что он сдался. Отец не большой любитель компромиссов, и, если начинает их обсуждать, значит морально уже готов согласиться, просто выбивает для себя лучшие условия.

Взвизгнув, подскакиваю со своего стула и кидаюсь его обнять и поцеловать. Да, это бессовестная манипуляция с моей стороны, но она работает беспроигрышно. Папа моментально тает, обнимая меня в ответ, и начинает против воли улыбаться.

– Ну что ты сразу подлизываешься?! Отвечай…– щурится.

– Побаиваюсь ехать потом по ночной трассе, еще и на непонятном такси, – давлю на жалость, чуть дернув больным плечом.

Удар ниже пояса, я знаю. Но я уже хочу на свободу хотя бы на сутки. Так что приходится юлить. Отец мгновенно меняется в лице, думая, что у меня какая-то психологическая травма после аварии. Зато не спорит.

– Ладно, Лид. Только от Анжелики позвонишь, – строго.

– Хорошо, – сразу согласно киваю.

Ведь ночевать я действительно собираюсь у нее. Правда, без самой Анжелики, так как она теперь живет с Яриком. Но родители об этом пока не знают. И не я буду им эту новость сообщать.

Вчера Эндж приезжала меня проведать и как раз передала ключи от своей квартиры. Сдавать она ее все равно пока не собирается, а мне негде остановиться в городе, и часто это бывает неудобно. И, кстати, "совершенно случайно" ее к нам загород привез Яр… Конспираторы!

Хотя никто из родных пока, и правда, не догадался, насколько у них все серьезно. Зная Яра, это действительно не так легко предположить.

Пока брат пил чай с бабулей на террасе, мы с Энджи закрылись в моей комнате, чтобы обо всем поболтать.

Ну как обо всем....

Она – обо всем, а я только губы нервно кусала, сдерживая так и рвущиеся из меня эмоции и слова.

Потому что я легко могла рассказать подружке про то, что завтра иду на благотворительный вечер с Димой. Или про то, как устала уже дома сидеть за эти несчастные три дня.

Но самое главное – про то, что после аварии Макс звонит мне каждый вечер и мы болтаем не меньше часа по видеосвязи, я рассказать не могла.

Я очень хотела! Меня буквально распирало от навязчивой потребности хоть с кем-то поделиться этим фактом и ,может быть, его обсудить.

Но не с Анжеликой. Не теперь, когда она с Яром.

Она не удержится и вывалит все брату, я в этом почему-то уверена. А я так не хочу!

Не хочу, чтобы кто-то реально вмешивался в наши непонятные отношения, а не просто выслушал меня.

Я остро нуждаюсь в человеке, которому могла бы рассказать все свои страхи, надежды и переживания. Но брат отобрал у меня Энджи, а ближе подруг у меня нет. Да и все остальные девчонки тоже из нашей общей компании. Слухи мгновенно поползут – я их знаю. Только Анжелика умела держать язык за зубами. Так что не могу довериться никому.

Приходится молча вариться в кипящем котле своих мыслей. Ощущение такое, будто я скоро начну свистеть и крышечкой дребезжать словно чайник на плите.

Основная проблема в том, что мне так хочется ясности, а Макс ее не дает. Даже не пытается, не намекает. Он просто звонит, мы болтаем и… На этом все.

Он не пытается пригласить на свидание – только спрашивает о моем здоровье и когда меня хоть примерно выпишут.

Не пошлит – только делает комплименты, и то вскользь, будто смущается их больше, чем я сама.

Ни на что не намекает, не обсуждает будущее. Лишь вываливает все про свое настоящее и пытает по этому поводу меня. Словно ему действительно интересна каждая минута, которой я живу. Любые