Измена. Уйти (не) смогу - Юлия Ильская

Я завариваю себе чашку чая и сажусь за стол. Мне страшно, очень страшно! Я не допускаю мысли, что с папой может случиться что-то. Но червь сомнений уже точит меня. А что если…

Нет-нет, папа не может умереть, папа сильный. Он до сих пор может меня на руки поднять. Да и не старый он совсем, но… это же инфаркт.

Хватит, я не могу себя изводить больше, я должна быть уверена, что все будет хорошо. Я успокаиваю себя как могу, но страх не отпускает. Я, конечно, понимаю, что родители не вечные и когда-нибудь покинут меня, но они еще молодые, сильные.

“Только не сейчас! Только не сегодня! Пожалуйста, только не сейчас! Я так много не успела сказать папе, пожалуйста, дай ему еще времени”, – молюсь я беззвучно, слезы катятся по моим щекам, я сердито их стряхиваю.

Нельзя! Нельзя плакать, еще ничего страшного не случилось!

Прилетаем мы с Кириллом ночью и едем к маме. Мама тут же открывает дверь, как только я нажимаю на звонок.

– Ириша! – мама обнимает меня. Забирает спящего Кирюшку и уносит в спальню.

Я прохожу на кухню. Пахнет валерьянкой, на плите подогревается ужин. Мама ждала нас и, видимо, еще не ложилась.

– Спит, – говорит она шепотом, плотно прикрывая дверь, – как ангелочек.

Она принимается суетиться у плиты, и я понимаю, что она также мучается, сидя без дела, изводит себя мыслями.

Мы сидим за накрытым столом, но кусок в горло не лезет.

– Илью давно видела? – вдруг спрашивает мама.

– Вот как уехала и не видела, – пожимаю я плечами. – А почему ты спрашиваешь?

– Он приходил после твоего отъезда, с папой разговаривал о чем-то, и папа его выгнал.

– Да? – удивляюсь я. – Папа мне ничего не говорил.

– Забыл, наверное, – вздыхает мама.

– Мам, иди поспи, – предлагаю я.

– Не хочется, – говорит она, – как лягу, так мысли всякие, а так… хоть телевизор бубнит… Отвлекает.

– А ты ложись в гостиной, – предлагаю я. – Я рядом посижу. Пусть телевизор работает. Тебе нужно отдохнуть.

– А как же ты? – мама укладывается на диван, и я укрываю ее теплым пледом.

– Я если что, в комнате лягу, – говорю я.

Я сажусь в ногах мамы и переключаю телевизор на любимый мамин канал. Через минут десять мама засыпает, а я так и остаюсь сидеть, оберегая мамин сон. Тупо пялюсь в телевизор, не понимая происходящего там.

– Ира, Ирочка, – кто-то осторожно трогает меня за плечо, – просыпайся.

Я открываю глаза, сон сморил меня прямо на диване. Первые пару секунд я не понимаю, почему я здесь и сплю в такой неудобной позе, потом до меня доходит. Я вспоминаю.

– Что? Что случилось? – подскакиваю.

– Все хорошо, папу в палату перевели, – говорит мама, – мы можем его увидеть.

Я вызываю Кирюшке няню, и мы с мамой едем в больницу.

Идем по коридору, вокруг полно больных в халатах и пижамах, которые не спеша прогуливаются по коридору, мимо снуют медсестры. Мы доходим до кабинета врача.

– Кризис миновал, – говорит нам пожилой доктор, – но ему нужен полный покой. Только позитивные эмоции, и то дозированно. Сейчас зайдете всего на десять минут и очень прошу вас, без слез.

Доктор ведет нас в палату. Мне больно видеть папу такого. Лицо его посерело и заострилось, в руке торчит игла капельницы, глаза закрыты.

– Папа, – шепотом говорю я.

Ресницы его вздрагивают, и он открывает глаза:

– Шпулька моя, – улыбается он такой знакомой улыбкой, и меня отпускает.

Папа улыбается, значит, все в порядке будет. Да и врач сказал, что кризис миновал.

Глава 41

Ирина

– Славик, как ты? – мама уже вовсю хлопочет возле папы. Поправляет ему подушки, подтыкает одеяло. – Тебя хоть кормили?

– Олюшка, ну ты чего? Все хорошо, я в порядке. Не волнуйся, родная, – папа берет руку мамы и целует ладонь.

Мама присаживается рядом и ласково гладит папу по небритой щеке.

Я подхожу с другой стороны, папа и меня берет за руку, лицо его розовеет, в глазах появляются знакомые смешинки.

– Чего вы, роднульки, заволновались. Мне цыганка в детстве нагадала, что я до ста лет проживу, так что я сдаваться не собираюсь, – подмигивает он.

Мы облегченно смеемся.

– Пап, нас на десять минуток запустили. Ты скажи нам быстренько, что тебе принести завтра, – говорю я.

Папа перечисляет любимые книги и блюда. Мы киваем, стараемся все запомнить. Уточняем самочувствие, на что папа отшучивается. Так мало времени и так много хочется сказать.

– Дочь, – папа вдруг становится серьезным, – прости меня…

– Да за что, пап? – удивляюсь я.

– Я тебе не сказал, теперь жалею. Илья приходил и сказал, что ребенок не его. Мне кажется, он очень раскаивается.

– Что? – мне кажется, я ослышалась. – Не его ребенок?

– Да, так, – говорит папа. – Прости, я хотел как для тебя лучше. Злым был на Илью. Только не имею я права в ваши отношения влезать…

– Ничего, пап, все в прошлом, – улыбаюсь я.

Знали бы родители, чего мне стоит эта улыбка. У меня как будто земля из-под ног уходит, так, значит… Кристина обманула Илью. Только зачем? И почему он не связался со мной? А я же его номер черный список внесла.

– Я пойду поищу кофе, а вы пока поболтайте, – говорю я, выхожу из палаты и иду куда глаза глядят.

Пытаюсь осознать, понять. Если у Ильи нет ребенка на стороне, то где он и чем занимается? Может быть, все-таки женился на Кристине?

Я нахожу автомат с кофе и беру себе двойной эспрессо. Потягивая черный крепкий напиток, я решаю, что мне делать с этой информацией. Наверное, нужно увидеться с бывшим мужем и все прояснить.

Вдруг слышу веселую музыку и смех, как будто день рождения у кого-то. Это так непривычно слышать в больнице, что я как на автомате иду на шум.

– Что это? – Спрашиваю я у пробегающей мимо медсестры.

– А это наша любимая Аленочка Владимировна, наша фея. Она организовывает деткам нашим праздники. Вот артисты пришли, – расплывается она в улыбке.

– Надо же, – удивляюсь я и заглядываю в палату. – Не Матвеева, случайно?

– Она, – еще шире улыбается медсестра. – Вы ее знаете?

– Знаю, – киваю я.

В палате полным ходом идет представление. Веселые клоуны шутят не переставая, загадочный маг показывает фокусы. Ребятня даже визжит от радости. Фокусник вдруг бросает на меня быстрый взгляд и замирает на месте.

– Извините, – бормочу я и закрываю дверь. Не стоит мешать людям работать.

Но что-то в этом взгляде кажется