«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

Начальником военной группы тов. Галиным». Далее Ворошилов, ссылаясь на последнюю телеграмму Лонгвы, сообщал, что Бородин произвёл указанные перемещения «помимо Галина» и что Бородин «стремится подчинить себе непосредственно, т. е. минуя т. Галина, военную работу в Гуандуне и Гуанси». Кроме того, Лонгва «обращает внимание на то, что вообще взаимоотношения между тов. Бородиным и Галиным неровны и ненормальны, вплоть до того, что в столь ответственный момент тов. Галин ставит вопрос о своём уходе». Ворошилов считал, что этого допустить нельзя, что необходимо «считаться с личностью тов. Галина, за которым большие военные заслуги на Юге Китая и авторитет которого у китайцев исключительно велик». Ворошилов предлагал направить телеграмму Политбюро, «регулирующую их взаимоотношения». К указанному письму был приложен проект телеграммы на имя Бородина и Лонгвы, где первому указывалось: «Мы считаем абсолютно необходимым при создавшейся обстановке в Китае добиться дружной работы Вашей и т. Галина… Галин должен в пределах своей компетенции иметь самостоятельность, т. е. назначать и перемещать военных работников, вести переговоры, сноситься с военными властями и т. д. Исходя из вышеизложенного, Вам совместно с тов. Галиным надлежит выработать положение, регулирующее Ваши взаимоотношения, и переслать в Москву на утверждение».

27 января 1927 г. в Китай поступила реакция Политбюро по данному вопросу, которая носила несколько выхолощенный характер по отношению к предложениям Ворошилова:

«ИЗ ПРОТОКОЛА № 81 (ОСОБЫЙ № 61)

ЗАСЕДАНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)

Москва, 27 января 1927 г.

Слушали: г. – О Китае, (тт. Ворошилов. Карахан).

Постановили: г. – Послать тт. Бородину и Галину

следующую телеграмму:

„До нас дошли сведения, что между Галиным и Вами происходят недоразумения и трения. Цека считает Вашу совместную работу абсолютно необходимой и надеется, что Вы сговоритесь и сработаетесь, считаясь с лежащей на Вас ответственностью. Сообщите оба немедленно, какую норму взаимоотношений Вы считаете обеспечивающей нормальную совместную работу. В случае разногласий сообщите точно существо разногласий и формулу, которую каждый из Вас считает необходимой“.

Выписки посланы:

т. Ворошилову,

т. Карахану.

Секретарь ЦК И. Сталин».

1.4. Первые шаги военной разведки в Китайской Республике

До вхождения Дальневосточной Республики (6.04.1920–15.11.1922) в состав РСФСР разведка в Китае, Монголии и Японии осуществлялась независимыми друг от друга структурами: Разведуправлением штаба помощника главкома по Сибири (начальник Разведуправления по Сибири – С. Г. Вележев[104], помощник начальника РУ – Б. Н. Мельников), Разведуправлением штаба Народной революционной армии ДВР (начальник Разведуправления – М. А. Петровский) и Управлением политической инспекции НРА (начальник управления – К. Г. Эзеретис). Такое организационное многообразие не могло положительно сказываться на результатах разведывательной работы.

К этому времени в Маньчжурии де-факто существовали управления российских уполномоченных НКИД, выполнявших консульские функции в Харбине и ряде населённых пунктов Маньчжурии. Наряду с этими дипломатическими представительствами РСФСР действовали различные учреждения КВЖД и другие многочисленные российские представительства: «Центрсоюз» (Центральный союз торговых предприятий РСФСР), «Сибкрайсоюз» (Сибирский краевой союз кооперативов РСФСР), отделение «Нефтесиндиката» и ряд других организаций, которые использовались в том числе и как «крышевые» прикрытия для разведки.

В качестве представителя «Центросоюза» в начале 1921 г. в Харбин под фамилией Соколов был направлен Яков Григорьевич Минскер[105] (Минский), начавший сотрудничать с разведкой в декабре 1920 г. Он был командирован в полосу отчуждения КВЖД для обеспечения и руководства всей агентурной работой в данном районе и назначался «…ответственным руководителем центральной резидентуры Маньчжурии при Управлении политической инспекции Народной революционной армии». Минскер наделялся «…самыми широкими полномочиями вплоть до применения высших мер наказания к сотрудникам… управления, замеченных в действиях явно контрреволюционных и дискредитирующих власть Р.С.Ф.С.Р. и Р.К.П.(б)». Знакомый, по его словам, с местной обстановкой, Минскер категорически выступал против того, чтобы деятельность резидентуры увязывалась с партийной работой, справедливо полагая, что в противном случае «…наша организация неизбежно будет провалена».

Ему предлагалось в самый наикратчайший срок и самым энергичным образом усилить деятельность имевшейся агентуры по обнаружению группировки японских, китайских и белогвардейских войск в районе Китайско-Восточной, Южно-Маньчжурской и Уссурийской железных дорог, обратив особое внимание на переброску по этим дорогам.

Внезапно в середине апреля 1921 г. Минскер по требованию Дальбюро ЦК РКП(б) был в срочном порядке освобождён от возложенных на него обязанностей и отозван из Маньчжурии. За столь короткое время добиться каких-либо положительных результатов по линии разведки Минскеру не удалось, однако уже тогда руководство отмечало чрезмерное увлечение им разведкой политической в ущерб военной.

21 марта 1922 г. в Читу на имя начальника Разведупра НРА Петровского пришла телеграмма из Москвы следующего содержания: «Сообщите Янсону, что Рустам Бек подчинён Виленскому и последний является нашим представителем. Пайкес уже по службе с ним связан».

Я. Д. Янсон в 1921–1922 гг. являлся членом Дальбюро ЦК РКП(б), министром иностранных дел Дальневосточной Республики, а А. К. Пайкес – главой первой дипломатической миссии РСФСР, прибывшей в Пекин 12 декабря 1921 г.

А «Рустамом Беком», о котором все знали и которого передавали из рук в руки, был Борис Леонидович Тагеев[106], занимавший официально должность советника при дипломатической миссии ДВР в Пекине, являясь при этом сотрудником Разведывательного управления Штаба РККА. Под псевдонимом «Рустам Бек» Тагеев опубликовал большое количество публицистических трудов на русском и английском языках, в том числе об Афганистане, о Русско-японской войне, о русской армии и российском воздушном флоте.

Уже в конце XIX в. он сотрудничал с русской военной разведкой и под видом купца и паломника с помощью контрабандистов проник в Афганистан, где провёл рекогносцировку отдельных районов страны и собрал материал по афганской армии и оборонительным сооружениям Кабула.

В качестве военного корреспондента в чине прапорщика он участвовал в Русско-японской войне и был награждён офицерским Георгиевским крестом. Затем были плен в Японии, жизнь в Харбине и переезд во Францию, далее – английская служба (в чине подполковника волонтёрских войск) в качестве военного обозревателя «Дейли экспресс» в годы Первой мировой войны и, наконец, должность военного эксперта российской миссии Л. К. Мартенса[107], которая вела переговоры об установлении политических и экономических отношений с Америкой в 1920 г. Уже тогда Б. Л. Тагеев был привлечён к сотрудничеству с военной разведкой, теперь уже советской. Он был на редкость авантюрной и необыкновенной личностью. В связи с отъездом Б. Л. Тагеева в Китай в европейской печати появилось сообщение, что в Поднебесную он едет якобы как журналист англоязычной прессы. Во время пребывания в Пекине за его подписью выходило по три статьи в неделю в английской газете «The Peking Daily News».

Владимир Дмитриевич Виленский-Сибиряков, о котором сообщалось в телеграмме и которому должен был подчиняться Тагеев, по рекомендации Разведывательного управления в марте 1922 г. был направлен в Китай советником в миссию Пайкеса.

Виленский с первых же дней зарекомендовал себя талантливым дипломатом, что особенно бросалось в глаза на фоне безынициативного и пассивного Пайкеса. 11 мая 1922 г.