«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

руководителя советской военной разведки Семена Ивановича Аралова[115] представителем советского правительства при национальном (уханьском) правительстве в Китае (в Ханькоу). И только зигзаги тамошних политических реалий в Китае воспрепятствовали выезду С. И. Аралова в Китай.

Тем временем Анатолий Ильич Геккер стал первым советским военным атташе в Пекине (июнь 1924 – май 1925 г.). В 1925–1929 гг. он уже являлся членом правления КВЖД. Довольно странная метаморфоза.

Следующим военным атташе на короткий срок, как и все последовавшие за ним военные руководители, стал Николай Михайлович Воронин (май – октябрь 1925 г.[116]). А. В. Благодатов[117], находившийся в Китае в 1925–1927 гг. в качестве военного советника, в своей книге «Записки о китайской революции. 1925–1927», вспоминая о деятельности Воронина в Пекине, писал: «После отъезда А. И. Геккера в Советский Союз на пост военного атташе был назначен бывший член Реввоенсовета Ленинградского военного округа Н. М. Воронин. Он был невысокого роста и так сильно хромал на одну ногу из-за ранения во время Гражданской войны, что ходил вприпрыжку. Благодаря его походке, он сразу же бросался в глаза обитателям посольского квартала, благо к тому же он отличался общительным характером. Как бы он ни переодевался, иностранные разведчики по походке тотчас же узнавали советского атташе…

На плечи Воронина легла весьма тяжёлая и ответственная задача: в сложной обстановке Китая руководить работой военных советников через начальников групп – крупных и авторитетных военачальников Красной армии, таких как В. К. Путна, В. К. Блюхер, Н. В. Куйбышев, В. М. Примаков. Одновременно Воронин должен был выступать как авторитетный референт по военным вопросам нашего посла Л. М. Карахана».

С 22 октября 1925 г. военным атташе в Пекине был утверждён Александр Ильич Егоров, известный полководец Красной армии, но уже в марте 1926 г. он был отозван в СССР.

До августа 1926 г. и.о. военного атташе в Пекине был имевший опыт разведывательной работы Альберт Янович Лапин (Лапинь, Лапиньш)[118], который до этого состоял в группе военных советников сначала в Кайфыне, а затем в Калгане. Его переводу из Кайфына предшествовала поданная по команде докладная записка «Оценка основной линии нашей работы в т. н. национальных армиях в Китае», представлявшая собой «…пространный принципиальный доклад… о вреде нашей работы в Китае».

Последним военным атташе в Китае (с сентября 1926 по апрель 1927 г.) был ещё один бывший руководитель военной разведки – Роман Войцехович Лонгва.

Деятельность военных атташе регламентировалась «Инструкцией военным представителям, посылаемым в иностранные государства» от 22 декабря 1920 г. (вскоре военные представители начнут называться военными атташе). Инструкция учла особенности становления института советских военных атташе: в начале 20-х годов на должность военного и морского представителей в основном назначались бывшие офицеры Генштаба Российской армии и Морского флота, перешедшие на сторону советской власти, и которые в подавляющем своём большинстве были беспартийными. В связи с этим предусматривалось введение в аппарат военного представителя на должности помощников военных представителя членов партии, на которых возлагалось руководство агентурой. Так, в докладе по Регистрационному управлению Полевого штаба на имя заместителя председателя РВСР Э. М. Склянского от 28 октября 1920 г., «…ввиду предстоящей посылки в Финляндию нашей дипломатической миссии и открывающейся возможности послать и военное, и морское представительство», испрашивалось утверждение следующих кандидатур:

«1) На должность военного представителя – Генерального штаба Петра Ивановича Изместьева.

2) На должность помощника – Александра Александровича Инно.

3) На должность морского представителя – Евгения Андреевича Беренс».

Представляя на утверждение Реввоенсовета Республики в ноябре 1920 г. «Инструкцию военным представителям, посылаемым в иностранные государства» начальник Регистрационного управления Полевого штаба РВСР Я. Д. Ленцман пояснял: «Принимая во внимание то обстоятельство, что сбор необходимых сведений затруднён без тайной разведки и что тайную разведку с большим успехом может провести только лишь член партии, которому, безусловно, доверяет Регистрационное управление и местные партийные органы, услугами которых приходится пользоваться, нами введена в штат военного представительства обязательная должность помощника военного представителя, безусловно, члена коммунистической партии при беспартийном военном представителе».

Согласно инструкции, распределение задач между военным представителем и его помощником в части добывания разведывательной информации выглядело следующим образом. На военного представителя возлагался «…сбор сведений о государстве, в котором он находится, попутно в сопредельных странах, а равно во всех государствах: а) об организации вооружённых сил, б) о всех новейших изобретениях в области военной техники». Кроме того, военному представителю вменялось в обязанность исполнять «…все те задания и приказания, которые на него будут возложены главою дипломатической миссии или начальником Регистрационного управления».

На помощника военного представителя, каковой должен быть, безусловно, членом Российской коммунистической партии, возлагались: «а) функции, соответствующие комиссарским при военном представителе, б) руководство тайной разведкой, если таковую будет признано необходимым иметь в том государстве, где он находится».

Сбор сведений должен был производиться следующими способами: «а) путём изучения иностранной и военной литературы; б) путём извлечения необходимых сведений из периодической печати; в) путём непосредственных наблюдений; г) путём получения сведений через особо доверенных лиц, причём все поручения доверенным лицам даются помощником военного представителя».

Однако не всегда военные представители были беспартийными, так же, как и их помощники «безусловно» партийными. В случае, когда военный представитель являлся членом РКП(б), то обязанности по организации тайной агентурной разведки возлагались на него. При этом к нему, в случае необходимости, мог быть прикомандирован военный специалист – не член партии.

В Китае, куда военными атташе назначались только члены партии, тем не менее, организаторами агентурной разведки выступали не они, а резиденты, занимавшие должности прикрытия при посольстве СССР. Телеграмма Берзина военному атташе в Пекине от 17 сентября 1925 г., в которой он сообщал, что он согласен подчинить ему разведывательные группы в Китае, общей ситуации не изменили. Однако из телеграммы не следовало, что военному атташе передавались функции организатора разведывательной работы резидентур. Речь шла о наделении военного атташе полномочиями постановки задач по добыванию разведывательной информации.

Важность Харбина как центра Маньчжурии, откуда могла исходить непосредственная угроза Советскому Союзу со стороны Японии, использование находившихся здесь белогвардейцев, а также присутствие на ответственных постах в генконсульстве СССР и правлении КВЖД А. Я. Зейбота и А. И. Геккера предопределило создание центральной харбинской резидентуры для Северо-Восточного, Северного и Центрального Китая, а также Кореи (Сеула).

Харбин был заложен на правом берегу реки Сунгари, притока Амура, в 1898 г. с началом строительства КВЖД, в её полосе отчуждения. В 30-е годы Харбин являлся торгово-экономическим и политическим центром Северной Маньчжурии (Особого района Трёх Восточных Провинций Китая), её столицей. В 1931 г. население Харбина насчитывало 332 тыс. жителей, из них 75 % китайцев и свыше 10 % русских. Одновременно Харбин считался центром контрабандистской и шпионской деятельности на Дальнем Востоке.

Контрабандная торговля, включая провоз опиума, золота, различных драгоценностей, имела широкое хождение на КВЖД. Опиум в Китай шёл из Приморья, где корейцы и китайцы засевали маком