Правосудие в современной России. Том 1 - Екатерина Владимировна Михайлова

привели к существенному росту числа различных споров и значительной активизации обращений граждан за судебной защитой. Подтверждением этому тезису служит значительное увеличение обращений граждан в суды за защитой своих прав. Согласно данным общероссийской судебной статистики даже судебные материалы, подлежащие рассмотрению в порядке уголовного судопроизводства, ежегодно исчисляются уже миллионами (например, в 2021 г. — 1 848 371) и стабильно в 2–2,5 раза превышают количество рассмотренных судами уголовных дел по существу, в том числе в упрощенном порядке.

Вследствие столь значительного роста числа рассмотренных судами в рамках уголовного судопроизводства различных материалов понадобилась разработка отечественным законодателем более строгих процедурных правил разрешения вопросов, связанных с защитой прав и интересов участников уголовного судопроизводства, принятием промежуточных судебных решений. Чтобы каким-то образом упорядочить такие процедуры, было вполне справедливо предложено считать их также уголовным правосудием, но в широком смысле.

§ 2. Формирование научной доктрины понимания уголовного правосудия в разных смыслах

Первым к выводу о том, что любая деятельность суда, не связанная с разбирательством дела по существу, должна относиться в широком смысле к правосудию еще в советский период развития нашей страны пришел профессор В.П. Нажимов. Он обратил внимание на то, что «судебный контроль можно рассматривать не только как функцию, но и как новый способ осуществления правосудия»[222].

В подтверждение этому выводу позднее профессор Ю.К. Якимович дал свое определение правосудию, определив его как «всякая деятельность суда по разрешению отнесенных к его компетенции правовых споров»[223]. Хотя деятельность судов по направлению в лечебно-трудовые профилактории (ЛТП) в соответствии с Указом Президиума ВС РСФСР от 01.03.1974 «О принудительном лечении и трудовом перевоспитании хронических алкоголиков» не относилась тогда к правосудию, тем более к уголовному правосудию.

Рассуждая относительно сущности правосудия после принятия Концепции судебной реформы 1991 г., Т.А. Савельева также заявляла, что «единственной формой реализации судебной власти является именно правосудие, что исключает самостоятельность иных направлений»[224].

В.А. Лазарева, рассматривая уголовное правосудие как функцию государства, признавала, что единственной функцией судебной власти является «правосудие, которое выражается в разрешении социально-правовых конфликтов, защите и восстановлении прав граждан»[225].

Несколько шире раскрывал понятие правосудия профессор А.В. Смирнов, но ограничивал его пределы рассмотрением уголовного дела в судебных стадиях процесса. Он обратил внимание на то, что правосудие не сводится лишь к деятельности в судебном разбирательстве по первой инстанции. «В понятие правосудия необходимо включать не только деятельность судов первой и апелляционной инстанций по рассмотрению и разрешению дел в судебных заседаниях, но и судебный надзор, осуществляемый вышестоящими судами»[226]. Уголовным правосудием вполне могла считаться деятельность Пленума Верховного Суда СССР, рассматривавшего конкретные уголовные дела в порядке надзора.

Наряду с введением упрощенных форм судебного разбирательства по вопросу о виновности лица в совершении преступления в связи с загруженностью судов уголовными делами (например, гл. 40 УПК РФ), одновременно произошло значительное усложнение процедур избрания и продления меры пресечения обвиняемым, судебного контроля за действиями органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность и органов предварительного расследования, реабилитации, а также процедур судопроизводства на стадии исполнения приговора.

Судебные заседания по рассмотрению различных материалов все чаще в отечественной юридической литературе и в разъяснениях высших судов страны стали признаваться осуществлением уголовного правосудия (в широком смысле). Такое понимание современного уголовного правосудия отечественными учеными допускает осуществление судами процессуальной деятельности на всех стадиях уголовного судопроизводства, в том числе на досудебных стадиях, а также в порядке новых и вновь открывшихся обстоятельств. К таким процедурам в целях защиты прав и интересов человека стали предъявляться повышенные требования, которые значительно усложнили уголовное судопроизводство, а в конечном счете привели к дополнительной загруженности судов и судебной волоките.

Судебная волокита явление в праве не новое и присуще не только отечественным, но и судам иных государств. Основной причиной судебной волокиты справедливо признается чрезмерная загруженность судов не только основными уголовными делами, но и рассмотрением дополнительных, контрольных, процедурных, организационных и иных вопросов. Как точно подметил директор Института организации правосудия в Нью-Йорке профессор Дельмар Карлен, сравнивая американскую и английскую судебные системы более 50 лет тому назад: «суды в США представляют собой мусорную яму, в которую сваливают неразрешенные социальные проблемы: гомосексуализм, алкоголизм, наркоманию, бродяжничество и им подобные. Не имея представления о том, что еще можно было бы предпринять по отношению к правонарушителям (которые к тому же являются и жертвами), мы тащим их в суд, приговариваем к тюремному заключению на некоторое время и затем гоним прочь неисцеленными»[227].

Следует признать, что аналогичная ситуация сложилась в российских судах после того, как значительно расширилась сфера судебной защиты прав и свобод граждан «вширь и вглубь», в том числе в рамках уголовного судопроизводства. С формированием судебной власти в России, которая отделилась от административной и общественной власти, к компетенции судей были отнесены многие вопросы, которые ранее успешно разрешали те же партийные, советские исполнительные органы власти, прокуроры либо общественные организации.

Федеральные судьи районных судов стали нынче в соответствии со ст. 29 УПК РФ единолично рассматривать не только судебные материалы относительно применения принудительных мер медицинского характера и принудительных мер воспитательного характера, но и принимать решения в ходе досудебного производства об избрании и продлении срока мер пресечения в виде содержания под стражей, домашнего ареста. Они могут принять решение о запрете определенных действий, о помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящихся под стражей, в медицинскую организацию, оказывающую медицинскую помощь в стационарных условиях, или в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, для производства судебно-психиатрической экспертизы и т. д.

Существенно расширились полномочия судей в стадии исполнения приговора, а также при международном сотрудничестве в сфере уголовного судопроизводства (гл. 53–55.1 УПК РФ). Часть 4 ст. 29 УПК РФ по-прежнему закрепила право суда на вынесение частного определения или постановления, соответствующих актам правосудия, при выявлении обстоятельств, способствовавших совершению преступления, нарушений в ходе производства по делу и в других случаях.

§ 3. Содержание терминов «правосудие», «уголовное правосудие»

Следует признать, что правосудие всегда считалось одной из «значимых форм государственного управления»[228]. Оно же представляло собой самостоятельный, объективно необходимый вид государственной деятельности, не только обеспечивающий права и свободы человека, но и подтверждающий социальное стремление к справедливости. При этом считалось, что «судебное правоприменение является особым видом разрешения правовых конфликтов и данный вид государственной деятельности призван обеспечить реализацию субъективного права и создавать у граждан ощущение социальной справедливости»[229].

Если в советский период наше государство пыталось передавать часть своих полномочий по управлению обществом общественным организациям, то в период развития в стране капиталистических отношений первоначально отдельные, наиболее «доходные» полномочия государства, например в нотариальной и адвокатской сферах деятельности, первоначально отошли к частным лицам (частным нотариусам, адвокатам). Затем государство