Измена. Сказка (не) о любви - Аня Вьёри

– Конечно, – усердно киваю. – Но наше издательство там представляет Лариса Ивановна.

– Я хочу, чтобы представляли вы, – безапелляционно произносит Антон. И, черт возьми, это звучит как наказание. – Если я успею вернуться, поеду с вами, – он уже отворачивается, уходить, нервно посматривает на часы. – А, да! Еще один момент! – это он говорит уже Илье Степановичу. – Поручите, пожалуйста, кому-нибудь в издательстве снять мне квартиру. Требования можно уточнить у моего секретаря, координаты у вас есть.

Антон всем кивает на прощание и быстро выходит из редакции. По нему видно, что он спешит. Я стою как вкопанная. От перспективы ехать на главную пресс-конференцию города у меня сердце ушло в пятки. Кажется, почти с таким же видом стоит и Лариса Ивановна, которая слышала этот разговор. Она возмущенно и недоуменно смотрит на главреда, а тот вдруг становится пунцовым.

– Наталья, вы слышали, квартиру найти надо! – в его голосе вдруг проступают визгливые нотки.

– А … – хмурюсь я. – У нас сейчас интервью с жителями.

– Вот у жителей и поспрашиваете, – ерничает Илья Степанович и тут же уходит в свой кабинет.

Крыса, задрав нос, следует за ним, а Светлана Михайловна смотрит на меня сочувственно.

– Не спорь с ним, – говорит она мне тихо. – Ему и так сейчас досталось, – оглядывается на Крысу, – и еще достанется.

Ой-ей… Антон критиковал нашего самого-самого? Плохо. Степаныч злопамятный.

Я тихо опускаюсь на свое место, шепчу Сашке:

– Че, по кофейку и поехали?

– Да я бы кофе и в городе выпил, – косится на кабинет главреда он.

– Ну тогда вперед, пока свет мягкий!

Понедельник 23 июня. 11. 32

– И озеро центральное загадили! И ливаду! Вы видели ливаду? Да там же даже сорняки теперь дохнут! – активно размахивая руками, возмущается пожилая женщина.

Если честно, я ее остановила в надежде найти хоть одно позитивное мнение. Пенсионеры обычно лояльны к действующей власти. Но мне и в этот раз не везет.

– Что за ливада такая, Сань? – спрашиваю я друга, когда мы падаем под зонтиком уличного кафе. День жаркий, хочется в тень и водички.

– Да старые заливные луга, – хмыкает мой друг. – Там сточная канава городская проходила. Пока туда шла вода только из канализационных очистных, народ там активно картошку сажал. Она вся поделена на огороды. Но сейчас… Если кто недовольный находится, город тут же прерывает аренду! И все!

Сашка кривится, а я делаю себе пометку позвонить кое-кому, чтобы набрать побольше материала.

– Че, Наташ, может, подговорим кого что-нибудь приятное о птицефабрике сказать?

– А смысл?

– Ну так, – пожимает плечами мой друг. – Представить разные точки зрения.

– Не уверена, что нашему новому владельцу нужны заказные мнения, – хмыкаю, думая, что Антон не просто так обрадовался моему материалу об очистных.

– Ну не знаю, – игриво тянет Сашка, – тебе виднее!

Разговор о фамилиях мы так и не закончили.

– Ой, иди ты! – отмахиваюсь раздраженно. Разговор о фамилиях мы не продолжили, но недосказанность осталась. – Кстати! Как квартиру-то искать? На досках объявлений ерунда какая-то.

– Да надо к консьержам подойти, – пожимает плечами мой друг, будто говорит о чем-то вполне естественном. – Там на Прохоренко дорогой ЖК и на Октябрьской. От Прохоренко к редакции ближе, на Октябрьской райончик лучше.

Я округляю глаза. Вот такого головняка я себе не ожидала! Хотя... Если бы все было просто, то секретарь Антона нашла бы квартиру из Москвы. Так что да, придется побегать.

Понедельник 23 июня. 20. 40

“Антон Валерьевич, есть три квартиры. Вот эта в пяти минутах ходьбы от редакции, – прикладываю три фотографии. – Эта просторная и кажется самой комфортной, – еще фотографии. – Эта в красивом зеленом районе. Свежий ремонт, современная техника”, – снова фотографии.

Жму “отправить” в по-прежнему безымянном чате, нервно закусываю губу. Я оббежала сегодня семь или восемь адресов. Хорошо, что все рядом. Секретарю его я, конечно, не звонила. Было бы, наверное, логично доиграть роль до конца, но я решила не сходить с ума настолько.

Что мне может подсказать его секретарь? Что обязательно должна быть душевая? Он ненавидит принимать душ, стоя в ванной… Или надежный выход в интернет и большой рабочий стол? Это я и так знаю. Наверное, даже побольше ее знаю. Хотя… Вспоминаю Вероничку, и становится почти физически больно. Не факт. Совсем не факт, что я знаю своего мужа лучше, чем его секретари.

Из меланхоличной задумчивости меня выводит сигнал пришедшего сообщения.

“Почему поиски квартиры поручили тебе?”

“Распоряжение главреда”.

Отвечаю коротко. Не объяснять же ему, что он вывел Степаныча, задвигая его ручную Крыску. А тот пытается поставить меня на место, поручив для мужа квартиру искать, ага.

“Бардак какой-то. Этим должны заниматься секретари!”

В эту полемику я вступать не собираюсь. Набираю в ответ:

“Вам не нравится ни один из трех вариантов?”

Ответ приходит почти моментально:

“А в твоем доме ничего не сдается? Согласен на половину дивана в твоей квартире!”

Черт! К горлу подкатывает комок, и почему-то хочется реветь. Да когда же ты перестанешь выводить меня из себя! Ну хотя бы не так легко!

Шмыгаю носом и пишу:

“Вам будет неудобно спать на диване”.

А в ответ:

“Я уже полтора месяца сплю на диване, и ничего!”

Замираю. Где это он спит на диване полтора месяца?

Глава 33

Хмурюсь. Не знаю, что на это ответить, а он, вероятно, все понимает и пишет сам:

“Я не могу без тебя спать в нашей кровати. Живу в кабинете”.

Черт! Меня накрывает. Горло перехватывает спазм, по щекам текут слезы. Ну как так? Зачем ты это пишешь!

Вытираю ладонью лицо, выдыхаю, пишу в ответ:

“Это ваша кровать. Точнее, вашей матери. Можете спать там с кем угодно!”

“Нет. Суд окончен. Я все переоформил назад. Учитывая, что мы до сих пор в браке, это наша с тобой кровать”.

К сообщению приложено фото свидетельства о собственности. Даты свежие, и там стоит имя моего мужа. Чуть позже прилетает еще на землю. Тоже на Антона. ПТСа нет, но я думаю, что машину он тоже уже переписал. Это проще, чем землю или квартиру.

Всхлипываю, откладываю телефон. Да