Сделка - Лисса Джонс

– Откроешь?

—–♡–

– Эксклюзивная коллекция, созданная специально для «Казино «Красная Поляна» в коллаборации с семейными винодельнями Бордо. Уникальный купаж, выдержанный в бочках из французского дуба, вобрал в себя неповторимые нотки Мерло и Каберне Совиньон с южных земель… – Карина с интонацией прожжённого сомелье нараспев читает описание с этикетки.

Ее щеки после первого бокала слегка порозовели, а глаза перестали напоминать о старых красивых куклах, лица которых умело прорисовывал мастер-художник. Я разворачиваюсь полубоком и с легкой улыбкой наблюдаю за приходящей в себя Кариной.

– Эксклюзив, Васек? – На манер гурмана подруга поднимает прозрачный бокал с плещущейся в ней гранатовой жидкостью и, прищурившись, с улыбкой повторяет: – В честь чего мы пьем эксклюзив, а?

Слегка захмелев от бокала, только открываю рот, чтобы ответить, как Карина опережает.

– У вас с Каем что-то намечается, м? – Девушка многозначительно играет бровями и хитро улыбается. – Или уже было?

Я делаю очередной большой глоток. Рубиновая жидкость оставляет во рту согревающее тепло терпкой вишни и черной смородины.

– Кари-и-ин, я вообще не поэтому пришла. – Ставлю бокал около бедра и собирается с мыслями. Как бы начать?

– Только не говори, что он снова накосячил…

– Карин! Я вообще не из-за Кая тут!

– А из-за кого? – Карина делает удивленное лицо. Деловито отставляет свой бокал и полностью разворачивается ко мне, садясь по-турецки.

– Сама как думаешь?

Карина, надувшись на то, что ей ответили вопросом на вопрос, молчит пару секунд. А потом жмет плечами и тянет с каким-то почти детским вопросом:

– Я… не зна-аю?..

– Из-за тебя, Карин.

– Меня? – Она растерянно хлопает глазами пару раз. – Я что?.. Что я сделала?

Кажется, что впервые с момента нашего знакомства вижу и слышу испуг в глазах и голосе Троянской. Страх?

Стараясь говорить как можно мягче, стараясь не упустить ни одной эмоции, что может пролить хоть каплю света на поведение подруги, продолжаю:

– Думаю, сделала не ты. Вы поругались с Кириллом?

– О. Так ты не из-за меня, а из-за него пришла. – Девушка натянуто улыбается, но улыбка такая фальшивая, что и сама Карина тут же бросает эту попытку одурачить нас обеих.

– Не переворачивай. Я переживаю за тебя. Карин, что он сделал?

Карина смотрит на бежевый ковер. Ковыряет короткие ворсинки ногтем.

– Почему думаешь, что он, а не я?

Это бесполезно. Она не готова говорить сейчас. Может, чуть позже. Через пару-другую бокалов.

– Ладно, знаешь, – Снова беру бокал в руки и легко улыбаюсь Карине, решая не давить на нее сейчас, – не хочешь говорить, не нужно. Просто, если что… Если тебе нужна помощь или вдруг надумаешь поговорить – я тут. Буквально за стенкой.

Карина благодарно улыбается в ответ, тоже берет свой бокал, и мы тихо чокаемся.

– Спасибо. И за ужин и за… за все.

Очередная серия старенького сериала подходит к концу, а мы просто смотрим на четверых подруг, сидящих в ресторанчике на Манхэттене и попивающих коктейли.

Каждая думает о своем. Иногда так хорошо просто помолчать рядом с кем-то, кто тебе дорог.

И вот уже паста доедена. Выпито полбутылки.

– Слушай, а кто тебя доставучей называл?

– Злата.

– Злату тяжело достать. Она сама кого хочешь доведет до белого каления. Что ты ей сделала, что она это повторила несколько раз?

– Она один раз сказала: когда я к тебе собиралась.

И пусть Карина ничего больше не спрашивает, спустя минуту я, с откуда-то взявшейся хрипотцой в голосе – будто признаюсь в чем-то запрещенном – произношу:

– Я разговаривала с Виктором.

И уже два дня продолжаю болтать с ним в своей голове, – мысленно добавляет про себя.

Судя по всему, Карина не может так сразу вспомнить, о ком идет речь.

– Виктор Александрович – старший брат Кая и владелец…

– А! Тот придурок с, цитирую, «напрочь отсутствующим чувством такта и эмпатии»?

Это действительно моя фраза?

– Кажется, с эмпатией у него все более чем в порядке. Просто он пользуется ею по настроению. И я не называла его придурком.

– Называла.

Чувствуя, что начинаю раздражаться, делаю последний глоток и отставляю пустой стакан подальше от себя. Пожалуй, на этом стоит остановиться.

– Я поторопилась.

Чувствую на щеке прожигающий взгляд. А спустя несколько секунд Карина внезапно поднимается на ноги и направляется к крохотному письменному столу. Хватает зажигалку и достает тонкую коричневую сигарету.

– Что изменилось после той ночи, когда ты свинтила из их дома?

Щелчок. И тонкий запах вишневого табака подползает к легким.

– Ну… – невидящим взглядом смотрю в экран телевизора, тщательно подбирая слова, – мы разговаривали. Сначала в галерее, потом по пути к его машине. Просто говорили… Совсем немного, на самом-то деле. Но у меня странное чувство, будто… – Заканчиваю совсем тихо. – Будто мы знакомы полжизни.

Троянская слушает, не перебивая, а мне так сильно нужна сказать это вслух, иначе мысли разорвут.

– Прошла всего неделя сентября, представляешь? Семь дней, а у меня чувство, будто с Каем познакомились вчера, а с его братом – несколько лет назад. Это ужасно, да? Я… Что я вообще несу?

Карина выдыхает сигаретный дым, прежде чем отвветить.

– Вась.

Я знаю, знаю, черт возьми, что за вопрос сейчас разрушит мои последние иллюзии контроля собственной жизни, собственных мыслей и эмоций! Константа нерушимости и стабильности обращается переменной от одного вопроса из трех слов.

Из вопроса, никак не должного относится ко мне: к двадцатиоднолетней студентке экономического университета, к старосте группы, к девушке, по уши влюбленной в своего парня.

– Он тебе нравится.

Карина делает вопрос еще хуже – она не спрашивает. Интонация ее голоса до омерзения утвердительная.

Он тебе нравится, Василиса.

– Что? – Только Богу известно, каким усилием заставляю себя сидеть на месте и говорить с усмешкой. – Нет, Карин! Нет-нет! Не говори глупости!

Взгляд Карины бегает по моему лицу. А через пару секунд девушка тянется за второй сигаретой. Прикрыв глаза, Карина затягивается больше, чем обычно.

– Это будет твой самый глупый поступок. – И выдыхает серый удушливый дым.

– Да не будет никакого… – Окончанием фразы захлебываюсь. Троянская подлетает, опускается на колени и больно хватает за запястье свободной от сигареты рукой.

– Послушай меня. Пожалуйста. – Карина говорит необычайно тихо и серьёзно, глядя в глаза, словно пытаясь донести скрытую важность своих слов. – В этот раз внимательно послушай, Вась. Он улетит в Германию через три недели. Ты это помнишь? Три, ну, может, четыре недели – и его здесь больше не будет. У него там – жизнь. Работа. Квартира, кухня и друзья. Если ты… если вы… Что будет с тобой в октябре?

Три недели. У него