Маг из Ассурина. Том 2 - Татьяна Кирсанова

— Куда ты хочешь, чтоб мы плыли? — спросил он равнодушным голосом.

— Где находится ближайшая земля?

— К востоку от нас берега Ритреи, — ответил капитан с грустной усмешкой.

— Мне подойдет, держите курс на восток.

«Бешеный комар» поднял паруса и начал поворачивать. Зель было тревожно, она чувствовала, что что-то идет не так, но не понимала — что именно. Ларс не мог так просто сдаться. Она долго наблюдала за этим мальчишкой, такие, как он борятся до конца. Она попыталась подслушать мысли Медеи. Та была уверена, что их спасут, и ужасно злилась на то, что ей приходится наблюдать за страданиями своего детеныша. Но откуда у неё была эта уверенность?

— Эй, рыжая? Ты хоть понимаешь, что никто вам не поможет? — обратилась она к женщине.

Медея молча посмотрела на неё. Зель считывала её сознание, у этой человечки не было оснований надеяться, но она почему-то верила в своего мужа. Это её разозлило окнчательно, нужно было хоть как-то успокоиться, она дернула веревку, привязанную к шее ребенка, Эйлин упала и заплакала. У Медеи от бессильной ярости слезы брызнули из глаз. Она вскочила и бросилась на демоницу, но, не добежав совсем немного, вдруг почувствовала, что чья-то неуклонная воля заставляет её остановиться. Медея замерла и увидела, что Делию окружает сиреневый полог, а веревка перерублена. Один из моряков подошел к демонице и направил сквозь сферу молочно-белый свет. Она скрючилась и издала совершенно жуткий звук. Люди похватались за головы, кто-то упал на палубу, а кто-то, не помня себя, рванул в трюм. Элин кинулась на руки к матери.

На месте моряка Медея увидела Ларса, который сбросил личину и продолжал испускать свет на ту, кого она знала под именем Делия. От девушки начала отделяться серая тень, которая заметалась под сиреневым куполом, выпустила потоки тьмы, но они не смогли прорваться сквозь защиту. И тут Медея увидела, как из носа Ларса хлынула кровь, он побледнел, она поняла, что тот скоро грохнется в обморок. Женщина бессильно сжала руки в кулачки. «Неужели у него не хватит сил с ней справится?»

Ларс чувствовал, как его свет стремительно тает, хоров смешанный поток истощил его за считанные мгновенья. Он очень боялся, что если отпустит щит, то демоница поразит кого-то из людей.

— Все в трюм! — наконец крикнул он, и большинство бросилось вниз. К этому моменту Зель уже окончательно отделилась от Делии, она была похожа на полупрозрачную безобразную человекоящерицу. «Она практически без сил, так же как и я», — подумал Ларс и отпустил смешанный полог. В ту же секунду демоница прыгнула в воду. Ларс бросился к борту и посмотрел вниз. Волны мерно катились одна за другой, словно никакой серой тени никогда и не существовало.

Ларс посмотрел на сидевшую на палубе девушку, она испуганно глядела вокруг, словно не понимая, где находится. Её источники ничем не отличались от источников обычного человека. Она посмотрела на Ларса и тихонечко застонала. Он сделал пару шагов в её сторону, и тут его ноги подогнулись, и он бессильно опустился на палубу и потерял сознание. Медея с Эйлин на руках бросилась в трюм.

— Ларс изгнал злую тетю из Делии, мама, не бойся, всё закончилось! — кричала девочка, но Медея её не слушала.

Из каюты выбежал Гелий, он наблюдал за происходящим сквозь щель в двери. Увидев Медею в трюме, вышли и остальные матросы. Несколько из них бросились к Делии, но Гелий приказом остановил их. Он подошел к девушке и надел на неё кандалы из небирулла.

Ларса отнесли в каюту. Гелий приказал разворачивать корабль и догонять эскадру, которая для вида начала удаляться. Медея сидела в трюме, не в силах выпустить из объятий дочь, они обе рыдали. В конце концов, Медея осознала, что всё кончилось.

«Тощая гусеница» сблизилась с их кораблем. Вальд первый взошел на борт. Он кинул взгляд на Делию в кандалах и тут же бросился к жене и дочери.

Он ненавидел себя за то, что произошло. В очередной раз его идея о том, что он не достоин своей семьи, получила подтверждение. Конечно, он ничего не сказал Медее, но внутри у него всё словно почернело. Тем не менее он был безумно счастлив, что всё закончилось благополучно. Первой пришла в себя Эйлин и заявила, что маме и папе пора прекращать плакать, так как Ларс всех спас и прогнал злую тетю. Только в этот момент Вальд осознал, что у него из глаз катятся слезы.

Они направились в каюту.

Вальд осмотрел Ларса и отметил, что в этот раз энергетические каналы пострадали значительно меньше.

Затем он вновь подошел к Делии. Та смотрела на него совершенно безумным взглядом и ни на какие вопросы не отвечала. Немного поколебавшись, он всё же не рискнул освобождать её, решив, что если вдруг демоница снова всех обманула, то один он с ней не справится, но приказал отвести девушку в трюм и оставить в покое.

Заснуть в ту ночь Вальд не мог, он просто сжирал себя за произошедшее. Поворочившись в гамаке, эльф встал, накинул плащ и вышел на палубу. Ему очень не хотелось, чтоб кто-то заметил его, надо было как-то прийти в себя, чтоб жить дальше, жить для своей семьи, ведь сам по себе он не достоин топтать эту землю.

Погруженный в свои страдания, Вальд сел в тени мачты и впился взглядом в небо. Огромные южные звезды с презрением взирали на него сверху. Ему хотелось сгореть заживо вот прям сейчас, здесь, лишь бы не испытывать эти терзания. И вдруг он ощутил отголосок своих чувств где-то совсем рядом. Он оглянулся и заметил, что около шлюпки, в обнимку с бурдюком сидит Трифон. Волны страданий, явно вызванных угрызениями совести, были очень похожи на эмоции Вальда.

Эльф подошел и сел рядом.

— Что произошло? — спросил он.

— А-а-а это ты, эльф, я не хотел этого, понимаешь? — заплетающимся языком пробормотал Трифон. — Да что вы маги вообще можете понять⁈

— Может, всё же объяснишь? — недоумевал Вальд, глядя на страдания моряка, он почти забыл о своих терзаниях.

— Ты хотел сказать — признаешься⁈ Да а куда теперь деваться! Пусть лучше меня вздернут, чем терпеть такое! — с этими словами Трифон приложился к бурдюку, в котором явно было что-то очень крепкое, и сделал огромный глоток.

Вальд взял из рук моряка бурдюк и тоже хорошенько к нему приложился. Он не мог уловить смысла в пьяном бреде Трифона и снова погрузился в свои терзания:

«Да уж, лучше бы я умер в детстве где-то