История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

доклад Ганганелли был одобрен. В феврале кардинал Корсики в Риме вручил Якову Зелигу письмо к папскому нунцию в Варшаве с сообщением, что Папа принимает меры против губительного для польских евреев ложного обвинения, о чем нунций будет скоро извещен, а пока кардинал просит оказать защиту еврейскому послу и «избавить его при возвращении на родину от беспокойств и преследований со стороны тех, которые имеют основание быть недовольными подачей на них жалобы папскому престолу»[17].

В Риме, однако, медлили с опубликованием папской декларации в защиту евреев. По-видимому, там работали влиятельные люди из черного стана польских клерикалов с целью задержать издание невыгодного для них акта. А между тем юдофобы в Польше взялись за литературную агитацию с целью ослабить ожидавшийся из Рима удар. Львовский каноник Пикульский издал в 1760 г. большую книгу, в которой сосредоточил всю польскую клерикальную злобу против евреев, но озаглавил ее «Еврейская злоба против Бога и ближнего» («Zlosc zydowska» etc.). То была целая энциклопедия человеконенавистничества, сочиненная в эпоху появления французской энциклопедии гуманизма. В первой части книги собраны самые резкие нападки на Талмуд, по искаженным или поддельным цитатам старых юдофобов, с целью доказать, что еврейская религия безнравственна и враждебна идее «христианской любви». Третья часть книги, посвященная ритуальному обвинению, представляет собой комментарий к тут же напечатанному трактату маньяка Серафиновича-Неофита, который вдохновлял всех польских инквизиторов от Жуховского до Солтыка. Книга Пикульского много читалась и делала свое дело: разжигала злобу христиан против евреев до крайней степени. Уже в 1761 г. дворянский сеймик в Вишне (Львовского воеводства), ссылаясь на книгу Пикульского, дал своим сеймовым депутатам следующую дикую инструкцию: требовать сожжения всех еврейских книг; еврейские типографии и школы закрыть; запретить евреям употребление книг на их языке и обязать их пользоваться только польским или латинским языком в своей литературе, не исключая и религиозной; даже в богослужении евреи обязаны пользоваться только польским и латинским языком, а в синагогах должны присутствовать двое ксендзов, монахов или членов магистрата, чтобы следить, не произносят ли евреи в молитвах оскорбительных для христианства выражений; за нарушение этих правил евреями полагается смертная казнь!

Эта юдофобская пропаганда в связи с новыми ритуальными процессами опять побудила представителей еврейства прибегнуть к защите Рима. И только в начале 1763 года им удалось добиться от Папы Климента XIII обещанной инструкции или декларации к духовенству. Она, однако, была издана не в виде папской буллы, а только в виде следующего письма папского нунция в Польше Висконти на имя польского министра графа Брюля:

«Еврейский народ (la nation juive) в этой стране обратился, как известно, к святому престолу с просьбой о защите против преследований, которым он подвергается. По этому поводу я получил от его святейшества (Папы) распоряжения, которым я не премину последовать при первой возможности... Его святейшество желает довести до всеобщего сведения: что святой престол рассмотрел все основания того мнения, будто евреи нуждаются в человеческой крови для изготовления пасхального хлеба, вследствие чего их обвиняют в убийстве христианских детей. Расследованием же установлено, что нет достаточно ясных доказательств, которые могли бы подтвердить этот предрассудок и позволили бы считать евреев виновными в подобных преступлениях. Поэтому в случае возникновения таких обвинений следует при судебном разборе руководствоваться не упомянутыми основаниями, а действительными доказательствами, относящимися непосредственно к делу и могущими уяснить преступление, которое приписывается евреям».

В это же время старшина кагального сейма, или ваада, в Польше (senior coetus judaici in Regno Poloniae) Меир Иевелевич подал Августу III полученные нунцием из Рима инструкции, а также старые привилегии польских королей, сводящиеся к тому же: что суд не вправе исходить из предрассудка об употреблении крови, а должен опираться на реальные доказательства, имеющиеся в данном деле. Король подтвердил привилегии своих предшественников и полученные от Папы распоряжения (23 марта 1763 г.). С тех пор «ритуальная» эпидемия на время прекратилась. А скоро была решена участь самой Польши. На нее надвигался политический кризис, приведший к распаду польского государства. Он шел, как и раньше, со стороны Украины и стоявшей за ней России.

§ 17. Гайдаматчина в польской Украине и гонения в русской (Малороссия)

Как в середине XVII века в еврейской истории стал кровавый призрак восстания казаков, так около середины XVIII века разбушевалась вокруг украинских евреев дикая стихия гайдаматчины. Оставшаяся за Польшей Западная Украина (Киевщина, Волынь и Подолия) была русской ирредентой: ее предстояло еще освободить от польского ига, хотя для сторонников украинской вольности давно стало ясно, что перешедшая к России Восточная Украина, или Малороссия, переменила только одно иго на другое. Политически Малороссия связалась с деспотическим государством; отношения же экономические мало изменились: крестьянство на левом (российском) берегу Днепра было так же порабощено своими помещиками из казацкой аристократии, как на правом берегу польскими панами. Однако соседство православно-русской Украины, веявший из Запорожья дух удалого казачества, дух вольницы и разбоя, предания тех времен, когда русские холопы купались в крови польских панов и евреев, — все это давало себя чувствовать в моменты политических смут в разлагавшейся Польше. Местные казаки или пришлые с того берега формировали здесь банды из беглых крестьян или русских мещан, которые назывались «гайдамаками» (бродяги, своевольники). Убивать и грабить на проезжих дорогах панов и евреев, разорить усадьбу польского помещика, пьянствовать в корчме или шинке еврея-арендатора, а затем ограбить и убить хозяина и его семью, ворваться в населенное евреями местечко и забрать сразу большую добычу, а затем скрываться в лесах или в деревнях у крестьян-единомышленников до нового набега, — такова была практика гайдамаков. Их деятельность приобретала характер политического бандитизма в годы внешних или гражданских войн. Так было в годы Северной войны в начале XVIII века (выше, § 13). Второй, более сильный взрыв гайдаматчины произошел в 1734 году, во время «бескоролевья» между Августом II и III, когда Россия вмешалась в борьбу претендентов, поддерживая Августа III против конфедерации шляхты из сторонников Станислава Лещинского. Введенные Россией в Польшу казацкие войска открыли широкий простор для организации гайдамацких банд.

Сильное гайдамацкое движение разгорелось тогда в воеводстве Брацлавском, состоявшем из частей Подолии и Волыни. Начальник дворовых казаков князя Любомирского, Верлан, стал во главе объединенных банд. Он распускал среди населения слух, что русская императрица Анна Иоанновна прислала указ, призывающий православных жителей записываться в казачество, избивать поляков и евреев в польской Украине и затем воссоединить ее с Малороссией под властью гетманов. Ураганом пронеслись шайки Верлана по Подолии и Волыни, истребляя «ляхов и жидов» в городах