Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

сохранит свои войска на территории Польши, Венгрии, Болгарии, Румынии, а также в советских зонах оккупации в Восточной Германии и Австрии. В феврале 1947 г. страны-победители подпишут в Париже договоры о мире с бывшими союзниками Германии. Польша, Румыния, Чехословакия и Финляндия признают свои новые границы с СССР. Значительные сдвиги вскоре станут происходить и на азиатском стратегическом направлении, о которых мы вскоре поговорим специально.

Победа антигитлеровской коалиции при решающей роли Советского Союза, не подвергавшейся тогда сомнению никем из современников, одним из своих результатов имела рост просоветских и просоциалистических настроений в европейских странах. Вполне естественно, что советское руководство постаралось использовать эти настроения и представлявшие их политические и общественные организации для укрепления международного влияния Союза ССР и в странах-сателлитах, и за пределами советской зоны оккупации. На эти силы было решено сделать политическую ставку там, где наличие оккупационных советских войск позволяло контролировать ситуацию и создавало дополнительные благоприятствующие условия для формирования просоветских политических режимов. Этот процесс прошел через два этапа в своем развитии, о которых мы и поговорим в ближайших параграфах этой книги.

«Мы, новые славянофилы-ленинцы… настойчиво призываем к союзу славянских народов»

В поисках несущих конструкций для распространения советского влияния, а затем и для формирования политико-территориальной общности в начальный период советского присутствия в восточноевропейском регионе Сталин на некоторое время обратится к идее панславизма. Осенью 1941 г., как должен помнить читатель, в СССР при Совинформбюро создается «Всеславянский комитет», задачами которого на том этапе стала организация антифашистского движения в славянских странах. Однако вскоре эта деятельность приобретет более широкий политический подтекст.

В годы войны Сталин лично не раз озвучит «на публике» панславянский мотив. Впервые это случится во время встречи с ксендзом Ст. Орлеманьским 28 апреля 1944 г. Поляк по происхождению, видный американский католический священник Орлеманьский выступал за сотрудничество Польши и СССР в борьбе против Германии и был приглашен в Москву для обсуждения вопросов создания коалиционного правительства Польши. В ходе этой встречи Сталин обратится к далекому прошлому в стремлении дополнительно мотивировать необходимость союзных отношений между Польшей и СССР. Он, скажет Сталин о самом себе, «мог бы привести Орлеманьскому пример Грюнвальдского сражения, в котором имело место объединение славянских народов против германских меченосцев. Немцы были тогда побеждены объединившимися поляками, русскими, литовцами, украинцами и белорусами. Он, тов. Сталин, думает, что нужно возродить политику Грюнвальда на широкой основе. Это его мечта»[220]. Декларациями такого рода дело не ограничится.

В январе 1945 г. на совещании в Отделе международной информации ЦК ВКП(б) руководители болгарской компартии, реализуя установки Сталина, будут обсуждать вопрос о перспективе «создания единого федеративного государства южных славян» «в более или менее близком будущем». Речь тогда зашла о федеративном объединении «с братскими югославскими народами новой Югославии»[221]. Эту тему лидеры болгарских и югославских коммунистов начали обсуждать между собой еще в 1944 г. Сам Сталин на встрече с югославской и болгарской делегациями спрогнозирует, что союзом между Болгарией и Югославией «ставится начало союза всех славянских народов. Эти народы должны друг другу помогать, взаимно защищаться. Германия будет разгромлена, но немцы — крепкий народ… они снова поднимутся. Славянские народы не должны оказаться захваченными врасплох, когда снова на них попытаются напасть… Старое славянофильство выражало стремление царской России подчинить себе другие славянские народы. Наше славянофильство — совсем другое — объединение славянских народов как равных, для общей защиты своего существования и будущего. Мы не хотим ничего навязывать другим славянским народам. Мы не вмешиваемся в их внутренние дела». Так зафиксирует в своем дневнике содержание одного из тостов, произнесенных Сталиным на приеме членов делегаций, Георгий Димитров [222].

Славянское единство тогда виделось Сталину инструментом противодействия германскому экспансионизму, которого он не переставал опасаться в результате неизбежного возрождения Германии. Во всяком случае, именно этот аргумент будет постоянно фигурировать в его высказываниях, как только речь будет заходить о славянском единстве. Им он аргументировал постановку этого вопроса во всех своих беседах на эту тему. В годы войны подобная постановка вопроса находила свой отклик. В марте 1945 г. Сталин дал в Кремле обед в честь президента Чехословакии Э. Бенеша.

Протокольная запись зафиксировала высказывание советского вождя: «Возьмите хотя бы две последние мировые войны. Из-за чего они начались? Из-за славян. Немцы хотели поработить славян. Кто больше всех пострадал от этих войн? Как в Первую, так и во Вторую мировую войну больше всех пострадали славянские народы: Россия, Украина, белорусы, сербы, чехи, словаки, поляки. Поэтому мы, новые славянофилы-ленинцы, так настойчиво призываем к союзу славянских народов»[223]. Этот союз Сталин противопоставил объединению всех славян, которого требовали «старые славянофилы». Отверг Сталин подозрение в том, «что мы хотим установить повсюду советский строй. Это не так, подчеркнет он». Специально повторит советский вождь этот тезис применительно к интересам своего гостя, сказав: «Мы не собираемся вводить в Чехословакии советский строй»[224]. Бенеш, между прочим, согласится с необходимостью общей славянской политики, подчеркнув в беседе со Сталиным, что «лет через 10–15 и Запад может быть против СССР, и нужно быть готовыми к этому»[225].

Тот же аргумент Сталин привел на встрече с югославской делегацией во главе с И. Брозом Тито в апреле 1945 г. Сталин отвел на восстановление Германии 12–15 лет, и тогда «они опять встанут на ноги. Вот почему так важно единство славян… Если славяне будут едины и солидарны, никто в будущем не сможет даже пальцем пошевельнуть»[226]. Развеять опасения «братских народов» по поводу характера «славянского единства» должно было высказывание Сталина, доведенное до сведения участников совещания о журнале «Славяне» в Отделе международной информации ЦК ВКП(б). «Это не царский великодержавный панславизм, а это союз равных славянских государств», — гласил тезис Сталина[227].

Встреча Э. Бенеша в Москве

Март 1945

[РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1523. Л. 26]

В своем обращении к советскому народу 9 мая 1945 г. Сталин публично разовьет эту тему, сказав: «Вековая борьба славянских народов за свое существование и свою независимость окончилась победой над немецкими захватчиками и немецкой тиранией»[228].

На пути реализации этой идеи возникнет изрядное количество препятствий. Во весь рост встанут вопросы национально-территориального размежевания в послевоенный период. «Болгарские товарищи» на упоминавшемся совещании в Отделе международной информации ЦК ВКП(б) в январе 1945 г. прямо говорили о том, что «в обеих странах [Болгарии и Югославии. — А. С.] все еще имеются шовинистические элементы, которые еще не отказались от гегемонистических поползновений»[229]. Одной из основных