Тормозной путь - Владимир Волков

нас приютила бабушкина подруга, народная артистка, которая жила в однокомнатной квартире. В Москве я закончил среднюю школу, поступил в мединститут, потом в ординатуру, в аспирантуру, жил в общежитиях, благодаря чему мы в ДАСе познакомились. Потом артистка умерла, наследников у неё не было, квартира досталась моей бабушке, а когда бабушки не стало, всё перешло ко мне. Тогда я что-то имел, поменял ту квартиру на более просторную, там и живу с женой и дочкой, да практически и с тёщей тоже – она добрая женщина. Кстати, эта дача тоже раньше принадлежала той артистке.

– А за могилами твоих родителей кто-то ухаживает?

– Да, есть там родственники, я им деньги перечисляю, они там всё делают. Ты понимаешь, например, если с тебя содрал взятку какой-то гаишник, ты проклинаешь не столько лично его, этого мерзавца, сколько систему, которая там царит. Так же и там. Если меня обидели в Грузии, несмотря на то что там много хороших людей, я не могу принимать этот край как свою родину, хотя я там родился и какое-то время жил, потому что там живёт и здравствует этот проклятый судья. Я – русский человек грузинского происхождения, здесь я выучился, чего-то достиг и, видишь, неплохо живу. Ты в моём разговоре какой-нибудь акцент чувствуешь?

– Нет, типичное московское произношение.

– Ты по себе посуди: если кто-то против тебя не особо правомерно применил статью закона, ты знаешь, что закон не столб, и ты его обходишь, идёшь другими дорогами, делаешь комбинации и в конце концов своего достигаешь, причём законно.

– Всё правильно.

Раздался скрип лестничной ступени, с верхнего этажа спустилась Катя.

– Катенька, проходи, садись. Сейчас мы ужин организуем.

Катя села рядом с Виктором, Ираклий отлучился на кухню. Только он вернулся, прозвучал звук дверного звонка. Он сказал, что приехала его жена, и пошёл к двери.

– Вот, познакомьтесь – моя жена, Софья Андреевна, тёзка жены Льва Толстого.

Как выяснилось из дальнейшего разговора, Софья Андреевна приехала на своём автомобиле после суточного дежурства в больнице. Она немного посидела с гостями за ужином, но, так как была в уставшем состоянии, Ираклий проводил её в их спальню на верхнем этаже, попутно объяснив, что последующие два дня у неё будут выходными. Вернувшись, он спросил у Кати, как она себя чувствует, и, получив позитивный ответ, обратился к Виктору:

– Ты с Олегом давно разговаривал?

– Нет, перед тем как тебе позвонил.

– Он предлагает где-то осенью, как морозы начнутся, организовать встречу в Щёлковском совхозе, как когда-то у нас было.

– Пообщаться было бы неплохо, но нам уже лет побольше и интересы не те, да и к эскортным делам не такая тяга.

– Хочет вспомнить молодость со спецификой своей работы.

– Он там чего-то достиг в своей организации?

– Начальник отдела – какого не знаю, ЦК комсомола.

– Там же только текущая суета, никакой науки и перспектива, если только с переходом на партийную работу.

– Вот именно. Кстати, как у тебя в твоей работе, есть перспективы по науке?

– Сперва думал, что глухо, но теперь кое-что вижу, и в ремонтном деле, и по перевозкам можно что-то сообразить. Недавно поступило предложение написать диссертацию для одного придурка.

– Это знакомо. У вас по техническим наукам такое ещё можно как-то с горечью воспринять, но, когда это творится у нас в медицинских науках, можешь представить, какой в перспективе будет финал.

– Я думал, в вашей сфере больше порядка.

– Куда там! Диссертации по заказам не так редки. Посмотри на объявления возле станций метро. Там полно объявлений о помощи в написании курсовых, дипломных, диссертационных работ и всего прочего.

– Спрос рождает предложение.

– Естественно. Утешение для нас только одно – продвигая вот таких липовых кандидатов наук, мы повышаем свою научную квалификацию и создаём себе перспективы для написания своих, надо понимать, авторских, докторских диссертаций.

– Я над этим уже думал. Надо набирать материал и выходить на докторскую.

– Бог в помощь. Я для себя тоже другой перспективы не просматриваю, только не представляю, что будет при таком подходе со всеми нами лет через пятнадцать-двадцать, когда настоящие профессора уйдут, а их места займут такие придурки, которых сейчас мы вот так, по заказам, готовим. Нам тогда хорошие места вряд ли будут светить, потому как у тех придурков связи. Хорошо, если они про нас когда-нибудь вспомнят.

– Может быть, правильно Олег сделал, что пошёл на комсомольскую работу, – всё-таки кандидатская степень у него есть.

– Его кандидатская степень никуда не денется, а вот вся система, которой он служит и которая всеми нами руководит, мне кажется, скоро приобретёт броуновский вид, и ты сам понимаешь последствия, которые могут быть при наличии гравитационной составляющей, да ещё и так называемых центробежных, то есть национальных, течений.

Катя мало что понимала в их разговоре, но с интересом слушала. На прощание Ираклий пожелал ей хорошей перспективы в дальнейшем и дал совет:

– Катенька, я не знаю, что в твоей жизни будет дальше, но запомни один мой совет – никогда не делай аборты. Появления ребёнка лучше не допускать, чем потом его убивать. После таких операций женщина перестаёт быть полноценной женщиной, и вину за такие дела она ничем не искупит и не отмолит ни в какой церкви.

За окнами наступила темнота. Всем пора было отходить ко сну. Ираклий стал извиняться, что у него мало отдельных спален, но Виктор выразил надежду, что в одной комнате с Катей они смогут, не боясь друг друга, переночевать. Ираклий ушёл в свою спальню, Виктор с Катей поднялись в отведённую им комнату. Катя подняла вопрос о расчёте, но Виктор ей всё объяснил. Он лёг ближе к краю широкой кровати и через непродолжительное время уснул. Катя легла с другой стороны так, что промежуток между ними был достаточно велик. Ближе к утру Виктор почувствовал, что этот промежуток стал намного меньшим и, проснувшись ещё раз, ощутил, что голова Кати лежит на его груди. На ней был лёгкий халатик, который расстегнулся, и одной своей маленькой грудкой она упирается в бок его груди. Ему было приятно ощущение такого упругого прикосновения, но ясно было, что спать так с ничего не подозревавшей девушкой – тоже не дело, однако шевелиться и будить её сейчас означало вызвать её испуг, чего тоже не хотелось. Наконец она зашевелилась и повернулась на другой бок, так и не закрыв свои маленькие грудки. Он ещё малость подремал, но вскоре встал, сходил в ванную и спустился вниз, куда чуть раньше пришёл Ираклий. Немного позже поднялась Катя, Ираклий накормил их завтраком,