Сорока и Чайник - Артём Скороходов

— Ты чё, Сорока, самый умный?

Фёдор молчал, разглядывая парня. Правша. Высокий, мускулистый, но немного рыхлый. Долго не протянет.

— Говорят, ты у нас барон? А чего с простыми мужиками тут забыл? Не воняет тебе тут? Постелька мягкая? Круассаны вкусные?

— Тебе чего надо, новобранец?

Гаврилюк обернулся и глянул на парочку дружков, что стояли рядом. А потом резко попытался ударить Фёдора. Тот чуть отклонился и ответил хуком по челюсти. Противник сразу поплыл и с грохотом завалился на деревянный пол казармы. Не давая опомниться, Фёдор шагнул вперед, увернулся от удара другого новобранца и ударил его под дых. Тот хрюкнул, резко согнулся и треснулся лбом о спинку кровати. Третий испуганно отпрыгнул и поднял ладони вверх, явно не желая повторить судьбу коллег.

— Что тут происходит? — воскликнул привлеченный шумом молодой парнишка дежурный, который влетел в комнату.

— Да вот боец споткнулся и ударился о кровать, — ответил Фёдор, помогая встать ошарашенному подельнику Гаврилюка.

Окружающие новобранцы хохотнули.

— Сильно ударился? — спросил Фёдор. — Может, тебе в медпункт?

Парень ошарашенно смотрел по сторонам.

— Говорит, что всё в порядке.

— А там кто лежит? — не унимался дежурный.

— Да это Гаврилюк. О него этот и споткнулся. Вставай уже, Гриша, разлёгся как баба.

— Он точно не поранились? А то с меня башку сразу снимут.

— Точно. Всё в порядке. Командир взвода на месте, значит, всё в порядке.

— Да? Ну тогда ладно, — повеселел дежурный и ушел в коридор.

— Григорий, ты там живой? — наклонился Фёдор над поверженным врагом.

— Иди на хрен, — пробурчал Гаврилюк, поднялся и ушел в своей койке.

* * *

Полковник Франкони в компании других офицеров шел вдоль строя новобранцев. Те стояли по стойке смирно. За это время ситуация значительно улучшилась. Воротники были застегнуты, форма уже не напоминала черные мешки с картошкой, сапоги начищены.

— Два шага из строя, — сказал полковник одному из новобранцев. — Покажи воротничок. Голову подними. Руки покажи. Наряд вне очереди. Когти как у орла.

Фёдор стоял и думал о том, почему сестра не отвечает на письма. Впрочем, шут с ней, не пропадет. Но было еще одно дело. Инга. Надо выбраться из части. Он до сих пор не верил, что всё это произошло. По ночам во сне она приходила к нему. Они веселились, как будто ничего не происходило. Сны были светлые и тем хуже становилось утром, когда Фёдор понимал, где он, и вспоминал, что произошло. Ему надо найти ее, не знаю, могилу, наверное. Он должен ее увидеть, чтобы она отпустила его. Это было невыносимо. Отбой в десять вечера, час туда, час обратно, может и получится, если всё аккуратно сделать.

— Два шага из строя. Покажи воротничок. Наряд вне очереди.

Полковник встал напротив Фёдора. Маленький, ладный и злой. Внимательно осмотрел его снизу вверх.

— Этот мой рост украл, — сказал он капитану, который стоял рядом, и пошел дальше.

* * *

Тупым ножом чистить картошку было не самым приятным занятием. Но Фёдор уже почти привык. Он справедливо был уверен, что столько картофеля, сколько он очистил от кожуры за эти три дня, у него не было за всю его жизнь. И скорее всего больше и не будет. Сможет ли он когда-нибудь без содрогания глядеть на картошку?

— Сорока, а Сорока, за что ты сюда загремел? — доставал его новобранец из второго взвода со странной фамилией Кукис.

Фёдор не отвечал, но парень не отставал. Многие часы мучений над картошкой, перетаскивания мешков с крупой, шинкования капусты. Любому станет скучно и захочется поговорить. Кроме Фёдора.

— Сорока, признавайся. Кантик на кровати неровный сделал? Офицеру нахамил? Слова гимна забыл? В самоволку сбежал?

— Отстань, а? — Фёдор кинул очередную картофелину в старую чугунную ванну с коричневой водой. — За такое бы сразу на гауптвахту влетел. Ну кроме кантика. Хотя…

— Чего ты секретничаешь? Неужели к поварихе приставал?

Следующая картофелина полетела в сторону Кукиса.

— А что, — совсем не смутившись ответил тот, — она дама видная. Грудь что два арбуза. В ширину больше чем в высоту, конечно, не без этого. Но я вот как на нее смотрю, посещают, знаешь, разные мысли…

— Избавь от подробностей.

На самом деле, одно из предположений Кукиса было очень близко. Самоволка. План у Фёдора был неплох. По крайней мере ему так казалось. Через полчаса после отбоя прокрасться мимо сержанта, добраться до забора, запрыгнуть на сарайчик, потом через ограду, а там по дворам.

Всё сорвалось почти в самом начале. Дежурный офицер, капитан Толстунов, решил покурить на свежем воздухе и заметил крадущуюся в темноте фигуру. Через полминуты Сорока жмурился под лучом фонаря. Свое поведение Фёдор от неожиданности объяснить не смог, за что был наказан пятью нарядами вне очереди. Майор явно пожалел Сороку. Шлялся по территории учебки после отбоя. Нарвался бы на кого-нибудь другого, и привет. Вообще местные офицеры ценили Фёдора. Тот первым вызывался на самые тяжелые задания вроде разгрузки угля или ворвани. Второе было легче, но там был запах. Без нытья чистил туалеты и копал ямы. Фёдор был первый по физподготовке, один из лучших по тактике. Капитан Толстунов рекомендовал присвоить Сороке сразу старшего матроса. И тут такое.

Вот уже третий день Фёдор вкалывал на благо учебной части. Хорошо хоть не на мойку посуды поставили, а на картошку. Но всё равно. Пальцы болели и почти не слушались, от запаха сырой картошки и капусты мутило, еще и Кукис этот.

— Сорока, а Сорока.

— Чего?

— «Солнечный» нужен?

Фёдор замер и уставился на Кукиса.

— Ну «солнечный». Нужен? Могу достать.

Сорока отрицательно покачал головой и продолжил чистить картошку. Но потом всё-таки спросил:

— Хун есть?

— Хун? — удивлённо вскинулся Кукис. — Сундук? Ты серьезно? Это же для самых того…

— Чего «того»?

— Не-не. Я не осуждаю.

— Так есть?

— Найдем. Слушай, Сорока, а ты реально хун куришь? А ты знаешь, что его пчелы из мертвецов делают?

— Брехня. Наверное.

— Не! Ты чего. Железно пчёлы делают. Их в Каганате на кладбища выпускают, те из них хун и вытягивают.

— В Каганате покойников на кострах жгут. У них Культ Неба. Чтоб мертвецы сразу наверх и улетали.

— Серьезно что ли? Странно. Но всё равно. Я вот сразу почувствовал в тебе что-то такое. Теперь-то понятно.

— Отстань.

— Да я так. Слушай, тогда одно условие. Как сундука обкуришься и всех вокруг начнешь кромсать, меня пожалей. Сразу с тобой, значит, договариваюсь.

— Да не курю я его.

— А чего ты с ним делаешь? Ешь что ли? Серьезно? Это