Сорока и Чайник - Артём Скороходов

свои должности только из-за происхождения или даже из-за денег. Им плевать и на страну, и на флот и, — голос каперанга опустился до шепота, — на самого Императора.

Фёдор моргнул, пытаясь понять: а причем тут он?

— «Мне кажется, всех нас хотят втянуть в какие-то политические игры», — заявил Умник.

— «Отказывайся», — мгновенно решил Змей.

— Так вышло, что группа преданных Его Императорскому Величеству… — каперанг уважительно поклонился портрету Императора на стене, — выяснили, что несколько интриганов затеяли какую-то подозрительную экспедицию. Что они задумали — неясно. Но запашок у этой затеи неприятный. Мы подозреваем, что это…

— «Измена», — прошептал Змей.

— Предательство, — закончил Улицкий.

— Господин капитан, но я-то тут причём?

— Нам нужен верный и честный человек в этой экспедиции. Настоящий патриот. Ты же такой, Фёдор?

Парень покивал. Ничего против патриотизма он не имел. Просто как-то не задумывался над этим.

— Там нужен кто-то честный и преданный Империи. Я могу на тебя рассчитывать?

— «Ну, он нас тогда спас…» — прокомментировал Умник.

— «Информатором хочет тебя сделать. Стукачом, ха, — это уже Змей. — Отказывайся».

— Ты знаешь, на что я пошел, когда тебя в обход всех законов вытащил из околотка? — спросил Улицкий, заметив, что Фёдор задумался.

— Господин капитан первого ранга, да я согласен. Я просто не понимаю, как я туда попаду. Я же здесь. Да и в учебке еще месяц.

— За это не волнуйся. У нас тоже кой-какие связи имеются. Так ты согласен помочь Империи?

— Конечно готов!

Раздался тяжелый вздох Змея.

— «А чего вздыхаешь? — влез Умник. — Может, наоборот, это неплохо. Это же связи. Глядишь, и карьера пойдет вверх. Старший матрос — это вообще ни о чем. И по большому счету, недостойно внука барона Сороки».

— Раз так, Фёдор, то скоро получишь назначение на флот. Внимательно там смотри за всем. Что делается и зачем. Делай своё глупое лицо и слушай. Всё что узнаешь, сообщай мне. Связь будем держать так…

Глава 13

Фёдор грустно рассматривал Сашко. Лицо того было совсем зелёным от качки. Фёдор всегда думал, что это образное выражение — «лицо позеленело». Но нет. Сашко натурально стал серо-зелёным. Цвета старой капусты.

— Ты бы пошел наверх. Чего в кубрике сидишь?

— Наверху еще больше качает, — слабым голосом ответил Сашко.

— Иди проветрись. На палубе меньше укачивает. Проверено.

Парень недолго подумал, но потом поплелся наверх.

— Когда же я уже привыкну? Месяц как не отпускает, — пробурчал он.

— Никогда. Говорят, иногда так качает, что цепляет вообще всех.

— Гадость какая, говорила мне мама, иди на завод, а не в морскую пехоту. Сейчас бы крутил гайки, а не вот это вот всё…

— Иди-иди. Крутильщик гаек.

Фёдор взял перо, обмакнул в чернила и начал письмо:

Здравствуй, моя милая Лиззи!

Очень соскучился по тебе. У меня все хорошо. Идём мы прямым курсом к южным берегам. Прошлый раз хотел отправить тебе весточку из порта, но офицеры запретили. Но ты знай, что всё у меня в порядке, настроение бодрое.

Ты интересовалась, где я брал тот отличный эскалоп, так в той лавке у Майнуса Найнера, помнишь, на Лиговке 31? Обязательно возьми, не пожалеешь.

Тут забавный случай был: в порту подобрали каких-то очкариков, так они в море ни разу не бывали, их так штормит, что они даже ходить не могут. Матросы от этого зрелища очень веселятся. Да, и еще, пока не забыл: там должен зайти Йозеф, занести шесть рублей. Смотри, чтоб все отдал, и возьми лучше серебром, пригодится.

А вообще тут очень красиво, море по ночам светится, вокруг ходят целые волны огня. В них шныряют темные рыбины. Словами не передать, какая это красота.

Твой брат Фёдор

Бронефрегат «Счастливый».

Сорока закончил шифровку для Улицкого, сложил письменные принадлежности, плотнее закрутил чернильницу. Откинулся на койку и закрыл глаза.

— «Ох, раскроют нас. Нехорошее у меня предчувствие», — заявил Умник.

— «Ничё не раскроют, — ответил Змей. — Нормально всё».

— «Ну, офицеры тоже не идиоты, по-моему, всё очевидно мы написали».

— «Уймись».

— Так. Оба заткнулись. Мне поспать надо перед вахтой, — вмешался в спор Фёдор.

— Чё говоришь? — сонным голосом спросил Гаврилюк с соседней койки.

— Ничего. Спи.

Григорий отвернулся к стенке и буквально через несколько мгновений снова захрапел.

* * *

На бронефрегате «Счастливый» по штату было положено два отделения морской пехоты. Двадцать пять человек. Как раз на две штурмовые лодки. И один лейтенант для порядка. Но это в военное время. А в мирное — благо если человек восемь набиралось. Но тут вдруг из Адмиралтейства пришел приказ набрать полное штатное расписание и готовиться к дальнему походу.

Пришлось набирать пятерых офицеров, больше сотни матросов и почти два десятка морпехов. Старослужащие сразу принялись к проверкам и «воспитанию» подкрепления. Матросов заставляли швабрами разгонять помехи от антенны радиотелеграфа. Новоявленным морпехам досталось ответственное задание по продувке макарон перед готовкой. Фёдор немедленно отличился, наладив эту «важную» работу, после чего сам сел и принялся заниматься выдуванием из макарон лишнего воздуха. За это немедленно был замечен руководством и, как человек проверенный, был назначен заместителем командира второго отделения.

Неожиданно для себя Фёдор на корабле встретил знакомого. Да еще какого. При первом построении он среди офицеров с удивлением заметил Кузю. Гюнтера Кузнецова, того самого, из училища. С важным видом, в офицерской форме и с погонами младшего лейтенанта, Кузя выглядел великолепно. Фёдор немедленно уставился на него, Гюнтер же мазнул по нему взглядом и отвернулся. Не узнал что ли?

Вечером, когда Фёдор собирался ложится спать, к нему подошел незнакомый матрос и попросил выйти на палубу, сказал, что приказ офицера. Там матрос ушел и сказал подождать. Как только он скрылся, к Фёдору тихо подошел Гюнтер и зашептал:

— Сорока, мы не знакомы, если узнают, то мы вместе учились, нас быстро переведут отсюда. Так что тихо, никому ни слова.

После чего развернулся и, не говоря больше ни слова, ушел. Фёдор ничего не понимал. Ему никто не говорил, на что обращать внимание, и вообще чем заниматься. Попросили просто в письмах сообщать обо всем подозрительном. Фёдору всё это не нравилось, но выбора у него особо не было. В какую игру его втянули было совершенно неясно. Но одно было понятно: Гюнтер тоже в этом завязан.

* * *

Морпехам на бронефрегате, естественно, тоже находилась работа. Охрана мостика, охрана оружейной комнаты, карцер, если там кто-то сидит. Очень важно для морской пехоты было содержание кормового орудия, исторически оно всегда числилось за морпехами. Все должны быть заняты делом. А если работы не было, то она очень быстро создавалась. Например,